45-я параллель

Вахтерша потеряла дар речи. Лицо ее покрылось багровыми пятнами. Она вскочила, пошатнулась и обратно свалилась на рассыпанные собрания сочинений Сталина и Ленина.

Ни слова от нее мы больше не услышали.

Я взяла мать под руку, и мы ушли.

Задыхаясь от внезапно разыгравшегося приступа тахикардии, я вслух размышляла над тем, что в России принято издеваться над людьми: в детском саду ребенка бьют, если он не слушается, в школе – унижают бедных или тех, чья национальность отлична от большинства, в армии процветает дедовщина. Граждане привыкли и не смеют роптать. Власть всегда указывает место безмолвным рабам. Система не сбавляет обороты.

– В молодости я верила, что все изменится к лучшему, – сказала мама. – Теперь не верю.

Открытие магазина «Алая роза» на улице Пушкина и летняя сессия совпали.

Безграмотно заполненную академическую справку в университете забраковали, но зачислили меня с третьего курса на первый. Со специальности «Учитель начальных классов» я перешла на факультет общей психологии и обнаружила, что многие студенты учатся платно. Бюджетные места, когда студент не оплачивал свое образование, распределялись по итогам конкурса. В Чечне никто официально не платил за обучение.

Ректор Ставропольского вуза распорядился выделить для меня бюджетное место, учитывая, что я и мама – беженцы.

А преподаватель, строгая дама в очках, предупредила студентов:

– В центральном парке маньяк зарезал пять молодых женщин. Не ходите вечером. Милиция не поможет!

Мне предстояло сдать тринадцать экзаменов, семь контрольных и несколько десятков зачетов. Никто, кроме меня, не верил, что это получится. Время было безвозвратно упущено из-за отсутствия нужной справки: студенты проучились несколько месяцев, а у меня оказался нешуточный долг, чтобы закрыть семестр.

Замдекана в первый же день не приняла зачет.

– Здесь вам не Чечня! Тщательней учите материал! – Ее рассердили мои знания о психологии человека.

Зато историк спросил, как обстоят дела в Грозном, а выслушав, поставил зачет.

Я решила сдавать несколько предметов ежедневно, а между ними писать контрольную работу по естествознанию.

Ян Рафаилович отпустил меня на сессию при условии, что после полудня я буду появляться в магазине. Команда, с которой мне предстояло работать, решению руководства не обрадовалась.

– Какая дерзость! – без конца восклицала Каролина. – Почему у нее исключительное положение?! Чихать мы хотели на ее университет!

Директор магазина, грузный армянин средних лет по имени Эверест и его заместительница Каролина, тощая и визгливая дама, приходились друг другу близкими родственниками. Продавцами руководила Саша – сорокалетняя женщина без определенного места жительства. При знакомстве она прямолинейно заявила о своей любви к горячительным напиткам и щедрым мужчинам. Пиджак, наброшенный на голое тело, свидетельствовал о том, что Саша явилась на работу после вечеринки.

Помимо меня взяли еще шесть продавцов на девять отделов, что являлось нарушением закона, но, как сказал Эверест: главное – экономия на сотрудниках и прибыль для руководства.

С радостью я поприветствовала Анну, бывшего редактора из газеты «Экватор». Ее направили работать в отдел русской классики. Молодую черноволосую женщину Лесю модельной внешности решили поставить на кассу. Леся, несмотря на жару, была в плотных джинсах и лакированных туфлях на высоких каблуках. Она взяла на себя роль лидера, но Саша ее осадила:

– Ты, безродная приживалка, умолкни!

Не прошло и двух минут, как Саша сделала достоянием общественности личную жизнь Леси: та приехала из деревни и живет с богатым стариком, который периодически нещадно избивает бедняжку, выгоняя ее с ребенком за порог.

Пухленькая юная украинка Ванда, кокетничая, сообщила, что занимается эротическими танцами и может веселить руководство на любом корпоративном мероприятии. Ванде достался отдел статуэток, фотоаппаратов и подарочной упаковки.

Пегая Жанна, с глазами навыкат, захватила детский отдел. При этом она истошно кричала: «Никому его не отдам!»

Эверест, услышав истерику, распорядился, чтобы детский отдел передали мне. Оспорить это решение никто не успел. Прибыла фура, в которой было четыреста ящиков с книгами, по двадцать килограммов каждый. Первая партия, призванная заполнить пустые стеллажи.

– Грузчиков нет, – хихикнула Каролина. – Вперед! Разгружайте!

Длинный горбатый нос Каролины невольно заставлял думать, что перед нами молодая Баба Яга. Замдиректора в прозрачной тунике кружилась на мягком кожаном кресле и, разумеется, сама ничего разгружать не собиралась.

– Кто не согласен, тот знает, где выход. – Саша поправила пиджак, поскольку из-за отсутствия нижнего белья у нее безобразно оголилась грудь.

Перетаскивая ящики, мы падали от усталости: Анна разбила коленки, Ванда порезала руку, а Жанна хваталась за поясницу. Жаловаться и роптать никто не посмел из страха потерять рабочее место. Мои ноги разболелись так, что я едва не потеряла сознание и настолько плохо соображала, что не помнила свое имя.