45 татуировок родителя. Мои правила воспитания

Если бы мне пришлось еще раз воспитывать своего ребенка,

Я бы больше рисовала пальцем, а меньше указывала пальцем.

Я бы меньше исправляла, а больше устанавливала бы связи.

Я бы реже смотрела на часы, а больше смотрела бы вокруг.

Я бы меньше заботилась о том, чтобы знать, но знала бы, что надо больше заботиться.

Я бы больше путешествовала и чаще запускала бы воздушных змеев.

Я бы перестала играть в серьезность и начала бы серьезно играть.

Я бы больше бегала по лугам и чаще любовалась на звезды.

Я бы чаще обнимала ребенка и реже одергивала бы…

Я бы сначала строила самоуважение, а дом – потом.

Я бы реже была тверда и больше бы поддерживала.

Я бы меньше учила любить силу, а больше говорила о силе любви.

Дайана Луманс, психолог

Я хочу вам рассказать, с чего все началось. Почему я вообще решил изучать тему осознанного родительства.

Это одна из тех историй, которыми мне страшно делиться, ведь я такой молодец: и в бизнесе результаты хорошие, и все книги бестселлерами становятся, и залы большие на выступления собираются, и куча премий разных. А эта история меня точно не красит. Рассыплется сейчас вдребезги мой образ молодца… но я хочу ее рассказать, чтобы быть честным перед вами.

Каждый раз, когда я ее вспоминаю, у меня подкатывает ком к горлу и на глаза наворачиваются слезы.

Это произошло в 2014 году, когда Никите было три года. Я трудился тогда директором по продажам, и главным приоритетом в жизни у меня была работа. С ребенком мы виделись только по вечерам, когда я его купал, укладывал и читал ему книгу на ночь. Надо сказать, что большинство моих мыслей были о сотрудниках, Клиентах, продажах, конкурентах, обучении на Executive MBA, прибыли компании, личных доходах и где-то там, далеко не в первую очередь, – о ребенке. Я знал, что очень его люблю; но папа должен много работать, читать семьсот шестьдесят четвертую книгу о бизнесе, думать о том, чтобы быть успешным. А сын вырастет, увидит мой пример и станет таким же, как я.

И однажды у нас случился конфликт. Месяца за полтора до этого я заметил, что сын стал подвергать сомнению мой авторитет. Сначала он пытался мной командовать, кричать и спорить по мелочам. Он не реагировал на мои просьбы, протестовал даже против простых замечаний, типа «пора чистить зубы» или «время обедать», и в целом стал очень капризным.

Я с этим мириться не собирался. Я же топ-менеджер, в подразделении работают больше двухсот сотрудников, лучшие результаты в отрасли и все дела. И там, на работе, я вообще авторитетный перец, и подписчиков в моем блоге уже много, а тут какой-то маленький бунтарь не хочет беспрекословно выполнять мои указания, постоянно спорит и достает меня этим. Естественно, о том, что я встретился с кризисом трех лет, когда все детские желания сводятся к отстаиванию своей индивидуальности, я и слыхом не слыхивал. Я даже не подозревал, что такой кризис существует.

В тот день у меня было ужасное, просто отвратительное настроение, и я с утра думал, как решить очередную рабочую головоломку, а тут еще и сын опять не хотел что-то делать. В конце концов я сказал ему строго и громко: «Будет так, как я сказал! Мал ты еще, чтобы мной командовать!» И у моего ребенка началась истерика, он побежал в комнату, схватил игрушечный меч, прибежал ко мне на кухню и начал бросаться на меня с криками и угрозами. Я разозлился, отобрал меч и выбросил его, чем еще больше взбесил сына. Но и сам я тоже начал быстро закипать.

Никита снова схватил меч и подбежал ко мне в слезах и с криками. И тут он проорал фразу, которую не пожелаешь услышать никакому родителю. Он крикнул: «Я убью тебя!» – и направил свой игрушечный меч в мою сторону.

Если бы повернуть время вспять, то сейчас я бы просто сжал его в объятиях крепко-крепко и говорил бы: «Сынок, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя!» – пока он не успокоится. Но в тот момент я вообще не понимал, что происходит со мной. Я вырвал у него меч, схватил кухонный нож, сунул ему в руку и начал кричать в ответ: «Давай! Убей меня! Убивай быстрее!»

И вот представьте сцену: мой маленький заплаканный трехлетний мальчик стоит с огромным кухонным ножом, я с красным и злым лицом перед ним, расставив руки в стороны, и кричу ему, чтобы он меня убил.