456562

Роберту снился странный сон. Одинокие ночные фонари, грустно склонившиеся над землей в нескончаемый ряд, рассеивали сгустки яркого белого света. Вся ночь находится в распоряжении этих фонарей. Точно так же, как вся жизнь находится в распоряжении людей.

Фонари соединяются между собой длинными проводами. И это, подобно нитям, сближает их. Так между ними возникает связь.

Люди — это, пожалуй, те самые фонари. Их что-то соединяет, но они всё равно находятся друг от друга на расстоянии. И как бы они ни пытались объединиться — не выйдет. Что-то обязательно будет вставать между ними.

Фонари для того и созданы, чтобы освещать собой лишь определённый участок реальности. Освещать свою реальность. Свою жизнь. В чётко заданных границах.

Но иногда они могут помочь другим фонарям, заплутавшим во тьме. Чтобы те поняли, или даже — вспомнили, что сами могут светить. Освещать свою жизнь.

И на этом — всё.

Но одинокому фонарю (вернее, чувствующему себя таковым) так и хочется сблизиться с другим фонарём. Слиться. Стать с ним чем-то единым и прекрасным. Увеличить масштабы свечения. Осветить большую область. Озарить весь мир!

Но природа фонарей — против.

Не выйдет.

Увы.

Не сейчас.

Не в эту эпоху…

…Роберт вдруг проснулся и огляделся. Он не помнил, как перелёг на диван. Поднявшись, он протянул руку к тетради с ручкой. Затем прошёл на кухню. Там он снова зажёг свечу, которая горела во время их с Женей беседы. И, сев за стол, прислушался к ночному дождю и принялся что-то сосредоточенно записывать…

[19]

Роберт проснулся отдохнувшим и в добром расположении духа. За окном до сих пор разгуливало ненастье. Лил дождь.

Женя с самого раннего утра готовила блины. В клетчатой сине-розовой рубашке и бежевой вязаной шапочке, стояла она у плиты и орудовала деревянной лопаточкой. Аромат в доме витал умопомрачительно аппетитный.

Когда всё было готово, втроём сели завтракать. Роберт и Аврора уминали за обе щёки мягкие тёплые блины, намазывая на них малиновое варенье. Те, словно снежинки в жаркий день, буквально таили в их смачно жующих ртах. Одновременно Аврора оживлённо рассказывала, что ночью ей снился особый мир. Мир, который был полностью поглощён водой. И немногочисленные выжившие пытались выжить в таких «неземных» условиях.

Роберт внимательно прислушался. В один момент даже перестал жевать. Мир, поглощённый водой… Парень глубоко задумался о чём-то своём. Женя заметила необычное выражение его лица.

— Что, Роберт? — улыбнулась она. — Язык проглотил от вкуса? Или мечтаешь оказаться в таком мире? Там-то всё по-другому, не то что у нас. Другие проблемы, главное — выжить. Там уж не до душевных скитаний.

Роберт усмехнулся:

— Да уж… А язык я, и правда, проглотил. Вот выплюнул обратно, чтобы только сказать: невероятно вкусно, Жень. Ты ещё, оказывается, и мастерица блинов. Я украду у тебя одну баночку варенья, если ты не против?

Женя тут же изменилась в лице. Роберт, глянув на неё, сразу же всё понял.

— Да, нужно ехать… — сказал он. — Сегодня уже воскресенье. Так не хочется… но надо. Город ждёт меня. Своего элемента, составляющего мизерную часть огромного и безостановочного механизма под названием «Москва». Господи… и снова всё по кругу.

— Может, останешься?.. — спросила Женя и посмотрела в окно. — Дождь не кончается. Ну куда ты сейчас так?

— Я бы с удовольствием, Жень. Но не могу. Мне нужно ещё дописать одну статью. Мой главный редактор и так пошла мне навстречу, отпустив на выходные. У нас ведь ненормированный график. Завтра, в понедельник, я должен быть на рабочем месте, как штык.

— Хорошо… — разочарованно вздохнула Женя. — Тогда я приготовлю тебе ещё блинчиков в дорогу. И банку варенья.

— Женя?..

— Да?

— Можно я посижу с тобой на кухне, пока ты будешь готовить?

— Конечно, Роберт, конечно…

*

Скоро Женя ушла в сарай, где в погребе хранила банки с вареньями. Заодно сказала, что подоит Бусю и что Роберт должен попробовать перед уездом козье молоко.

Роберт, ожидая её возвращения, сидел с Авророй. Он с ней быстро сдружился. Она называла его Дядя Ро. При этом буква «Р» у неё получалась необычайно смешно.

— Дядя Ло! — вдруг сказала она. — А вот ты, знаешь, кто?

Вроде бы ответ должен был прийти сразу, но Роберт почему-то замешкался:

— Я…

«И правда: а кто я? — подумал Роберт. — Тот ли я, кем считаю себя? Или, может, это всего лишь ложный образ? Что, если всю свою жизнь я живу с неверным представлением о себе?»

— Я — твой друг, — собравшись, ответил Роберт с улыбкой.

— Нет, — возразила Аврора. — Ты — кололь Лоберт!

— Я? Король?

— Да! Я видела, что в миле воды ты — кололь, а мама — кололева. Вы плавите этим милом. А я — ваша плинцесса.

Роберт громко рассмеялся. Так смешно Аврора говорила. Он решил подыграть ей.

— Хорошо. Я — король Роберт. Мама — королева Женя. А ты — маленькая принцесса Аврора. Но… где же тогда твой принц, принцесса?

— Я ещё маленькая, — важно ответила девочка. — Когда выласту, он у меня будет.