460 дней в Четвертой Советской антарктической экспедиции

ТРУДНОЕ НАЧАЛО

Первые дни в Мирном

Берега морей Дейвиса и Моусона стали местом наших исследований.

Если перевернуть глобус и посмотреть на его «дно», то вокруг оси можно увидеть белое пятно, окружённое со всех сторон синим цветом — цветом морей и океанов. Это и есть Антарктида.

Это белое пятно, омываемое со всех сторон Южным океаном, сверху кажется почти круглым. Однако на самом деле линия берега то выступает на север, то углубляется на юг. Эти места, которые океан отвоевал ото льда, называются антарктическими морями. Есть море Беллинсгаузена, море Росса, море Уэдделла, море Дейвиса, много морей.

Мы приплыли в море Дейвиса и подошли к берегу в его части, известной под названием Бухта Депо.

Глядя с теплохода прямо на юг, можно было видеть, что ровный синевато-желтоватый сезонный морской лёд — припай везде упирается в отвесный ледяной обрыв, которым оканчивалась у берега сверкающая на солнце, монотонно поднимающаяся до горизонта поверхность Ледяного континента. Однако не везде был только лёд. Чуть дальше от ледяного обрыва на берегу темнели два коричневато-красных скальных холма. Рядом на льду виднелись гряды из скальных обломков — морены. На вершинах и склонах этих холмов видны были такие типичные, виденные не раз в кино мачты полярной радиостанции Мне сказали, что ближайший к воде холм называется мысом Хмары по имени тракториста, провалившегося под лёд вместе с трактором во время разгрузки, а второй — сопкой Радио, так как там стоят огромные мачты антенны передающей радиостанции Мирного.

Около мыса Хмары и сопки Радио в бинокль можно было разглядеть несколько домов неприхотливой архитектуры, с плоскими крышами, похожих на продолговатые кубики Цвет домов был коричневато-жёлтый, «как клей БФ-2», — сказал кто-то стоящий рядом.

— А где же сам Мирный? — невольно вырвался у меня вопрос.

— Как где? — даже обиделся бородатый и загоревший до черноты человек в затасканной кожаной куртке и таких же штанах, по-видимому — отзимовавший уже полярник. — Посмотрите, от мыса Хмары и почти до сопки Радио тянутся дома. Видите большие кубики у Хмары? Это радиостанция, домик радистов и наша дизельная электростанция. Рядом с домом радистов живут работники транспортного отряда, механики-водители. А вот чуть правее и подальше от берега видите огромный серый прямоугольник, как бы парус, расстеленный прямо на снегу? Это брезентовый верх плоской крыши кают-компании Мирного. Здесь обедают, смотрят фильмы, развлекаются в свободное время.

— Почему видна только крыша?

— Да потому, что весь посёлок, за исключением тех домиков, что вы уже знаете, засыпан снегом. Но снег с крыши кают-компании счистили, чтобы талая вода не текла сверху в тарелки с супом, — пошутил старожил. — Ну а остальные дома очищать не успеваем, пурга их все время заносит, — продолжал он. — Поэтому весь посёлок и не видно. Присмотритесь: видите наезженную дорогу, идущую от радиостанции направо, почти параллельно ледяному обрыву берега? Так вот, по ту, дальнюю от нас, сторону этой дороги на разных интервалах виднеется нечто похожее на срубы колодцев с крышами. Это входы в засыпанные домики. Смотрите, сколько домиков. Вот дом между электростанцией и кают-компанией. В нем живут механики и повара. В двух домах, примыкающих справа к кают-компании, разместились сотрудники гляциологического отряда, там будете жить и вы; их сосед справа — дом лётчиков. Дальше направо домов нет, а то тёмное, что вы видите там, — это тени от метеорологических будок и мачт. Здесь располагается метеорологическая площадка. А рядом с этой площадкой, чуть ближе к нам, находятся ещё два домика, в которых живёт и работает метеорологический отряд. В центре посёлка, там, где скопление радиомачт и телеграфных столбов, расположен дом под названием «пятиугольник». Там живут начальник станции, главный инженер, учёный секретарь и шифровальщик.

Мы молчали. Смотрели на в общем-то небольшой посёлок, по которому взад и вперёд сновали трактора и вездеходы, и думали о том, что нам предстоит жить здесь целый год.

— Гляциологический отряд, подготовьтесь к отправке на материк, — проговорил властно голос по радио, и мы побежали собирать свои вещи.

День сорок второй. Сегодня 1 февраля. Вот уже неделя как я в Мирном. Два дня назад ушли суда. За это время я ни разу не дотронулся до фотоаппарата. День за днём идут авралы.

С тех пор как я любовался пингвинами и снимал в упор тюленей, я ни разу не видел ни тех, ни других. Дни летят молниеносно, и вся жизнь на теплоходе вспоминается как далёкий сон, как нереальность.

Сегодня у нас был праздник начала зимовки. Сначала все помылись в бане. Баня настоящая, только маленькая, на семь человек. Пар такой, что еле вылез. Потом час лежали с Андреем без движения.