476011

Всю ночь мы скакали с моей богиней-спасительницей в неизвестном направлении, лишь бы подальше от дворца. Когда вымотанные кони начали спотыкаться, мы свернули в небольшую тополиную рощицу, привязали коней и повалились на землю в объятья друг друга. Утренняя роса с листьев куста шиповника упала на наши лица, и мы проснулись всё так же в объятьях. Запевший вдруг соловей умолк и природа насторожилась. Мы услышали далёкий стук копыт. Это была погоня. Кони вновь понесли нас в спасительную неизвестность. Но мы были замечены, и первые стрелы преследователей пролетели мимо. Но вот одна из стрел впилась в круп моего коня и, теряя надежду, мы медленно приближались к своей погибели, пытаясь оторваться от погони на лошади Чулпан. Я больно погонял и без того несущегося на пределе жеребца, а Чулпан, обхватив сзади руками, крепко прижималась к моей спине всем телом. Вдруг ужасная мысль пронеслась в голове, и я сделал попытку пересадить Чулпан впереди себя.

Но было поздно. Смерть на кончике стрелы забрала душу Чулпан. И понял я, что на этот раз всё кончено, и мне не мил уже этот свет. Я остановил коня. Снял мёртвое тело любимой и, рыдая и целуя её лицо, понёс её к горизонту. Когда стук копыт погони был уже рядом, я обернулся и увидел человека, вернее – его бешеные глаза с холодным блеском топаза. От удара по голове я потерял сознание. Очнулся во дворце, в золотой клетке, прикованный золотой цепью. Как узнал я позже, благодаря мольбам Худжанди, Тохтамыш оставил мне жизнь, но приказал заковать меня в золотую цепь и посадить в клетку, словно учёную обезьяну.

Чужеземец закончил свой рассказ, помолчав, добавил:

– С той поры и по сей день я мечтал лишь о смерти.

Тамерлан слушал рассказ, погрузившись в грустные раздумья. История любви чужестранца тронула суровую, но воспитанную героическими легендами предков душу Великого Эмира.

– Ты достоин того, чтобы жить, – произнёс он после минутного молчания. – Не всякой твари я этого желаю. У тебя сердце героя.

Мир Саид наклонился к Тамерлану и что-то тихо ему сказал:

– Подойди ближе, чужеземец.

Молодой грек опустился на колени перед столиком, за которым находился Тамерлан.

– Назови своё имя.

– «Николас» звала мега матушка.

Тамерлан обернулся к Мир Саиду. Наставник протянул ему свиток, на котором был изображены символы власти – барабан и знамя, а под ним – текст на персидском языке. Тамерлан взял свиток, вложил в тубус и, положив его на столик перед Николасом, произнёс:

– Ты вернёшься в Элладу моим послом.

Эмир снял со своего пальца массивный золотой перстень с великолепным округлым сапфиром, сияющим яркой звездой астеризма, и передал Николасу.

– Скажи Правителю, что Тамерлан управится с делами в Китае и придёт в Элладу.

Мир Саид о чём-то тихо спросил Эмира. Тамерлан кивнул головой. Наставник подал знак, и перед Николасом поставили плетёную клеть с необычайно крупным щенком собаки с купированными ушами.

– Этот волкодав – тебе в подарок. Нет друзей среди людей преданней, чем эта собака.

Через день посольский караван во главе с Николасом отправился к родным берегам Эллады.

Поражённый Николас, словно в кино, смотрел историю рассказанную греком.

Осознание того, что это его жизнь с Алиной в другую эпоху, смутило разум. Но вот гигантский экран погас, чёрная бесконечная бездна поглотила миллионы эпизодов человеческой жизни. Николаса, словно магнитом, потянуло в эту бездну. Он вцепился в ручки кресла небесного оператора. Вдруг из тьмы экрана появилась фигура демона с черной уродливой мордой, огромной пастью и красными горящими глазами.

– Ты несёшь гибель всем, кто касается тебя любовью, – прорычал он злобно. – Ты мостишь себе дорогу в бездну.

– В чём моя вина? – мелькнула мысль в сознании Николаса.

– Ты срываешь цветы не для тебя растимые!

– Я подчиняюсь голосу любви, – парировал мысленно Николас.

– Любовь – это слабость духа, это искушение, – продолжил Чёрный Мытарь.

– Чистая любовь не ведает греха!

– Любовь – зов похоти!

– Мы созданы любовью Создателя!

– Из-за грязи любви вы сброшены на Землю!

– Мы посланы на Землю для продолжения рода человеческого через любовь!

– И грешников рождаете в грехе.

– Благими делами мы славим своего Создателя!

– Порочна сущность твоя и мысли твои, взгляни, куда ведёт твоя конечная дорога.

Демон сделал жест. Из чрева экрана выпали огромные блоки черного гранита, и от Николаса вглубь экрана траурной змеёй поползла дорога. Непреодолимая сила оторвала Николаса от кресла, и он шагнул в экран по дороге, мощённой Черным Мытарем, к высоким воротам с живой плотью створок из двух ужасных морд монстров, с постоянно меняющимися гримасами вечной нестерпимой боли.

Но у самых ворот голос строгий и суровый, сотрясая экран бездны, произнёс:

– Не время!

Огненный вихрь концом воронки коснулся дороги между Николасом и воротами. В огненной пляске смерча он увидел хоровод трех женщин близнецов – Алину, Гулю и Чулпан, и длинное эхо трёх слившихся женских голосов прозвучало жуткой тревогой:

– Это не твоя дорога, Николас!