5/4 накануне тишины (СИ)

— Да нет его, никакого смысла, разумеется, — пожал плечами Самохвалов и вздохнул. — Какой смысл рождаться, если всё равно окочуришься? Что толку, допустим, был воробей такой-то на свете — или не было его? Ну, разве что мошек определённое количество склевал. И всё! Набил желудок, прежде чем сгнить — хорошо. Не набил — хуже. Ну, размножился попутно. А не размножился — тоже не велика потеря: какому-то неродившемуся птенцу помирать в муках и корчах не придётся… Так и человек. Удалось ему, коли уж он родился, прожить с наибольшей земной приятностью — вот он и молодец! В страданиях же пребывать — полная бессмыслица… Он же, человек, и религии-то напридумывал для того, чтобы у глупого была возможность бессмысленность своего неизбежного страданья оправдывать! Это — для тех, которые по никчёмности своей ничего приятного для себя создать не могут: для немощных… А бессмертье души — чушь. И я ведь, заметь, наличия души не отрицаю! Я только говорю: если материальная часть человека распадается, истлевает у нас на глазах — не значит ли это, что и с невидимой частью его происходит то же самое? Смерть — есть смерть. Она — явление комплексное… Верить в вечную жизнь души — всё равно, что… верить в вечную самостоятельную жизнь селезёнки при остановившемся сердце.

— А кто это сейчас проговорил… — насторожился Цахилганов, оглянувшись,

— зеркало — было — пустым.

— Что именно?

— «Видимая суть временна, невидимая же вечна».

Сашка обвёл взглядом палату.

— Никто не проговорил, — легко определил он. — Тем более, что серьёзных доказательств нет — вечности невидимого. Ни-ка-ких, мой друг!

456

Но Цахилганову это, как ни странно, не понравилось:

— …Допустим, смерть — распад всего на фрагменты. А если запустить программу дефрагментации души,

— восстанавливаясь — душа — восстановит — своё — тело —

как тебе такая мысль?

Сашка рассмеялся, легкомысленно поправил тесёмочный бант на затылке. И разрешил:

— Не катит твоя идея, но ты потешь, потешь себя сказкой,

ибо сказка, даже научнопопулярная, тоже есть продукт человеческой жизнедеятельности,

только много ли ты видел аскетов, которые бы молодели на глазах, совершенствуя душу? Психику, то есть… И куда ты отнесёшь в таком случае симптоматические психозы? При ревматической хорее у больного — эйфория, при ревматизме сосудов — депрессняк, а при желтухе — раздражительность с озлобленностью. С чего бы это?.. Определённое заболеванье, мой друг, меняет состояние души определённым, давно изученным, образом! Меняется тело — меняется душа… Следи за телом, душе будет легче! Тогда и с онейроидным возбужденьем своим справишься! В общем, спасительная выпивка ждёт тебя, больной Цахилганов! В самом тихом, в самом мирном и спокойном месте Карагана…

Пришедший легко, Сашка ушёл так же —

напевая с переливами:

— И за-арезал сам си-ибя: ви-и-сёлый рызга-а-вор…

— Вор… — машинально повторил Цахилганов.

Вор — вор — чужого — счастья — не — состоявшегося — по — твоей — вине…

457

Для чего пребывает на земле человек? Для кого?..

— Степанида! Начинаем жить хорошо. Как ты хотела. Жить для нас, троих. Друг для друга! Я так решил… Обещаю: теперь никаких компаний. Никаких знакомств. Никаких ночных отлучек. Больше ты своего отца таким пьяным, как вчера, не увидишь.

— О-ой! Да уж не собрался ли ты выколоть мне глаза?!. — дочь не перестаёт гладить наволочку старым утюгом. — Ты маме лучше это пообещай. Она тебе обязательно поверит. Все твои слова она любит…

Ценит их! Очень!..

— Ругаться больше не будем, Стеша. И в знак наступившего мира я объявляю: отныне не только мама, но и ты можешь носить любые украшения твоей бабушки. Они — в её шкатулке. Там. За стеклом.

— …Какой бабушки? — замер утюг на весу.

— Здрастье! Твоей родной бабушки Анны Николаевны! Уж она-то знала толк в изящных штучках.

…Тайком я перебирал их в детстве, Степанида,

— анемичные — камеи — обточенные — части — мёртвых — костей — воспалённые — карбункулы — перлы — выковыренные — кем-то — из — живой — слизи — и — трупики — стрекоз — задохнувшихся — в — жёлтой — смоле —

все эти милые вещицы, так необходимые женщинам для обрамления своей красоты…

Дочь задумчиво трогает блестящую подошву утюга наслюнявленным пальцем, тихо шипит металл…

— Вот именно. Она была старая красотка, а не бабушка, — мрачнеет Степанида. — Умерла и обиделась. Сердилась у себя в гробу, что лежит без побрякушек!

В самом деле. Анна Николаевна упокоилась с лицом весьма недовольным. Да и перед смертью не торопилась раздаривать что-либо…

458