5 судьбоносных вопросов. Мифы большого города

И я не могу понять, откуда у нас такие романтические представления о нашем прошлом. Может быть, потому, что мы вытесняем свои поражения, не хотим о них помнить? А их было множество – мы проиграли войну Японии, весь флот погиб, и саму Первую мировую войну проиграли, нас били то турки на чем свет стоит, то поляки страшным образом, позорный Брестский мир… Мы проиграли даже войну с Финляндией накануне Великой Отечественной. У нас было множество поражений, как, впрочем, и у любой другой страны. Но и моменты величия тоже у других стран были – чего стоят огромные империи Англии и Испании, они же полмира завоевали. Но мы как-то странно: тут помним, тут – не помним. Бородино помним, Аустерлиц – нет. Одно-единственное сражение на Чудском озере представляется нам чем-то беспредельно великим, а Александр Невский – чуть не божеством. Будто бы тысячи тысяч крестоносцев провалились под лед. Ну не было там тысячи тысяч. Сотни были, а тысяч – нет. При этом опричнину мы не помним, по поводу сталинских репрессий несколько лет повспоминали и забыли благополучно. Мне кажется, что нам не хватает тут адекватности.

Разумеется, я не историк, но в олимпиадах побеждал, членом общества историков медицины был, работы научные по истории писал, а вот представить себе Россию, например, 1657 года не могу. Может быть, кто-то может мне объяснить, что там происходило на самом деле? Чтобы в деталях, чтобы картинка нарисовалась. Чтобы вот так, вышел на крыльцо и – вот она, Россия-матушка образца 1657 года! Я не могу этого сделать. И сомневаюсь, чтобы это было возможно – не в описательном жанре, разумеется, а во внятно-фактологическом. Наша история – лоскутное одеяло, которое шилось и тачалось многократно. У нас есть более-менее внятное представление об истории России с петровских времен, – последние триста лет, и все. А что там, в Древней Руси было, куда Ермак ходил, какие племена завоевывались, как это все присоединялось и в связи с чем Аляска наша? Нет, не знаем. Вот давайте теперь выйдем на улицу и спросим у десяти прохожих – почему у нас великая история? Попросим перечислить факты. Как думаете, что получится?

Я сразу живо представила себе возможные последствия такого опроса и, честно говоря, съежилась. Как хорошо, что мы никуда не пошли.

– Мы не знаем своей истории. Точнее, «знаем» на уровне словосочетания «великая история». Причем и знать-то нам, честно говоря, сложновато… Мало достоверных источников. Обрывочные, отрывочные, весьма тенденциозные подчас сведения. Вот есть, например, «Слово о полку Игореве». Но это больше художественное произведение, нежели исторический документ, ведь там самый заурядный эпизод половецких войн, не имеющий никакого серьезного значения в исторической перспективе, представляется ни много ни мало событием мирового масштаба. Если бы не это художественное произведение, о его существовании вообще бы никто не знал. И вот так один незначительный исторический эпизод приобретает огромное значение, а что там происходило на самом деле – о чем писали, о чем не писали, – это неизвестно.

У нас нет и, наверное, не может быть ясных и полных представлений о нашей истории. Но у нас нет и необходимости восстанавливать некие порушенные и поруганные «святыни отечества» необыкновенные, «великую историю». Нам незачем растить в себе представления о том, что кто-то как-то осквернил нашу «святую честь» и «великую историю». И не надо нам срочно эту честь восстанавливать всеми правдами и неправдами. Да, молодая страна, она растет, она совершает экспансию, она интегрирует в себя соседей – и территориально, и генетически, и культурно. Очень живой, подвижный, развивающийся этнос. Да и не нужно нам никакой сверхъестественной истории. Мы и так в общем-то очень неплохи. Потому что, несмотря на то что мы очень молоды, у нас большие территории, которые мы сами себе каким-то образом все-таки умудрились застолбить в мировом пространстве. Есть у нас и то, чем в культуре, в науке мы совершенно обоснованно можем гордиться.

Свои и наши

Сегодня я проявляю чудеса тупости и упертости. Мне кажется, что проблема поиска национальной идентичности существует. И ответ на вопрос – кто такие «мы»? – он важный. Русские, русскоязычные, россияне… Вот у американцев же есть такое определение: «афроамериканец – это американец африканского происхождения». Ну, что-то подобное можно сказать про нас?