5 судьбоносных вопросов. Мифы большого города

– Ого! Это серьезное заявление. А почему же тогда все думают и говорят, что оно есть? Целые социологические институты и центры по изучению общественного мнения его измеряют, а результаты печатают в уважаемых журналах.

– Ну тут не надо передергивать. Я не говорю о статистике, я не говорю о социологических опросах. Эта мифология – статистики и опросов – вообще говоря, тема для отдельного разговора. Я говорю здесь о том «общественном мнении», на которое все мы привыкли ссылаться – мол, люди подумают. Такое «общественное мнение», как мы его себе представляем, действительно отсутствует (в том смысле, что им никакое «общество» не обладает) и является скорее плодом запуганного детского сознания, нежели результатом социологического опроса и последующих аналитических процедур.

Впрочем, сказать, что у нас и вовсе нет «общественного мнения», – было бы неправильно. У нас оно есть, и оно, надо сказать, пугающее. В общем, если все своими именами называть, прямо катастрофа какая-то.

Конечно, то, о чем я сейчас буду говорить, опросами не измерить, но тут куда более серьезные доказательства налицо. Есть, например, такое «мнение» в нашем обществе, согласно которому нет ничего зазорного в воровстве. И это именно – общественное мнение. И если бы это было не так, то известие о том, что некий чиновник ворует, встречало бы всплеск негодования и решительные действия по его выдворению из органов государственной власти. А мы – нет, мы имеем в своем сознании на этот счет примиряющую конструкцию: «Ну да, конечно, ворует. А зачем еще туда люди идут?» И идем на выборы со словами: «Ну, эти уже наворовались, за них можно голосовать. А новые – по-новому воровать начнут». Вот, например, что есть в общественном мнении. И это, на мой взгляд, просто катастрофа.

...

Да, совершенно верно, так и говорим. Уже без особых эмоций, привычно, обыденно. Я как-то пробовала повозмущаться по этому поводу в компании, и мне на это сказали очень обидную вещь: ты же сама, если депутатом станешь, так же поступать будешь. И даже гулкие звуки ударов моего кулака в собственную грудь – «Никогда!» – никого не убедили…

– У нас это же самое общественное мнение утверждает, что правоохранительные органы никого не защищают, что медицина никого не лечит, что образование ничего не дает, и далее по списку. В нашем «массовом сознании» есть огромное количество таких отрицательных, деструктивных установок, с которыми мы находимся в абсолютно примиряющей позиции – мол, оно так, с этим ничего не поделаешь и даже гоношиться по этому поводу глупо. После чего у нас создается соответствующий «социальный фон».

Что я имею в виду?.. Дело в том, что если вы действительно думаете о всяком чиновнике, что он вор – воровал, ворует и воровать будет, то вы его таким образом фактически вынуждаете злоупотреблять своим «служебным положением». Потому как вы ему фактически сказали: «Дружок, ну ты же все равно будешь воровать». То есть это чистой воды презумпция виновности – уже не отмыться, не оправдаться, не защитить свое честное имя. А если тебя и так уже смешали с грязью – что, в нищете сидеть прикажете? А ради кого? Ради чего? Ради тех, кто тебя вором назвал без всякого на то основания? Нет, это какая-то глупость.

В обществе, где господствует мнение, что воровство чиновников – это неизбежное зло, чиновники не могут не воровать. Мы фактически вынуждаем их поступать таким образом. Мы не даем им права на то, чтобы быть честными. Мы им все равно не поверим, и потому все усилия чиновников в направлении непротивления взяткодательству будут благополучно похоронены.

Точно по такому же механизму мы создаем милицию, которой абсолютно на нас наплевать. Потому что мы считаем, что милиционеры – это люди в форме, которые только тем и занимаются, что пользуются своим служебным положением в своих корыстных целях, а нас защищать и не думают. В результате что остается делать милиционерам? Нас защищать? Чтобы при этом мы смотрели на них исподлобья и всю дорогу подозревали, что это они каким-то образом для личных нужд стараются?