50 и одно дыхание глубже

– Кто это такая? – Раздаётся голос по левую сторону от меня. Поворачивая голову, встречаюсь с девушкой, сидящей на высоком стуле, а ей накладывают макияж. Она невероятно красива. Тёмный загар, словно она живёт под солнцем, яркие зелёные глаза, искусно накрашенные и блестящие чёрные длинные волосы, уложенные в объёмные кудри. Невообразимая. Вот она, настоящая супермодель. Идеальная.

– Вы кто такая? – Повторяет вопрос, видимо, её постановщик, держа в руках материал белого цвета для одного из интерьеров.

– Доброе утро. Я ваш фотограф. Мишель. Дэйв должен был предупредить вас, – отмирая, улыбаюсь всем присутствующим. Но во взгляде девушки написано недовольство. Отбивая руку стилиста, скатывается со стула и поправляет шёлковый белый халат. Как пантера движется ко мне, и я теряюсь. В её красоте, в её умении держать себя.

– Девушка, значит, меня будет сегодня фотографировать. Что ж посмотрим, – низкий поставленный голос может затуманить разум любому мужчине. Такие как она берут от жизни всё, и я улыбаюсь ей, отмечая огромные плюсы, которыми она наделена.

– Мариса, – она протягивает мне руку, и я пожимаю её.

– Очень приятно. Для меня будет честью фотографировать вас, и я сделаю всё, чтобы вы остались довольны, – резко отнимает свою руку от моей, словно обжигается. А взгляд зелёных глаз ледяной, с надменностью и скептицизмом испепеляет меня.

– Мне необходимо десять минут, чтобы настроить компьютер, фотоаппарат и свет, – оповещая их, укладываю рюкзак на стул и бросаю туда куртку.

Не спрашивать о целях такой фотосессии, а лишь потакать всем капризам. Первое правило, которое прислал мне Дэйв. Но пока я занимаюсь своими делами, постоянно поглядываю на неё. А она сидит, как королева, пока ей поправляют и так совершенную укладку. С ней носятся, словно с принцессой, помогая надеть серебристое платье с глубоким вырезом, что на груди, так и на ноге, подчёркивая тёмный загар.

– Можем приступить…

– Правый интерьер. Для начала посмотрим, что ты можешь. Мне нужны качественные фото, от которых никто дышать не сможет, – властно перебивает меня чуть ли, не толкая, и подходит к софе.

– Конечно, – хмыкая, уже не вижу её красоты, а лишь противный гонор.

– Ветер. Я хочу ветер! – Вздрагиваю от её крика, а мужчина, уже подбегая к вентилятору, настраивает его.

Ладно, мои возвышенные мечты сейчас рухнули, и теперь же, я понимаю, насколько приятно было работать на втором этаже с обычными людьми. Они ценят каждый кадр, стараясь помогать мне, находят позы. А эта, совершенно игнорируя мои пожелания, садится слишком вульгарно, что оказывается больше голой, чем одетой. Глубоко вздыхаю и делаю пробные кадры, настраиваясь на работу. Продолжает о чём-то верещать Мариса, то ей не нравится, как я стою, то волосы у неё растрепались. Собираю свою выдержку, кивая ей и улыбаясь. Хотя так хочется уйти и высказать всё ей, как жёстко и некрасиво она обращается со своими помощниками.

– Всё, я устала, – неожиданно она встаёт, чем смазывает кадр.

– Но…

– Хочу посмотреть, что получилось, – требовательно тянется к фотоаппарату, вырывая его из моих рук. От удивления и наглости я замираю, опешив, смотря на неё.

– И это называется фото? Ты хоть что-то смыслишь в этом? Наберут любительниц селфи, а те мнят себя уже фотографами! Отвратительно! Тут у меня нос, словно я операцию не делала. А тут, мои бёдра, как у тебя, огромные и дряхлые! Ужасно! – Кричит она, размахивая моим фотоаппаратом.

– Мариса, вы не дали мне возможности хоть что-то снять. Не сидите на месте, не слушаете моих просьб, и поэтому выходит именно так. И верните мне мою камеру, – зло цежу я, подходя к ней. В зелёных глазах вскипает ярость от такого обращения к ней, но и ей не позволю так с собой говорить. С минуту смотрим друг на друга, пока остальные даже не двигаются.

– Я отказываюсь платить за это. Знала, что не следует соглашаться на обычного любителя, – протягивает мне с отвращением фотоаппарат. Только беру его в руки, как она отпускает свои. Доля секунды, и я не успеваю ухватиться за камеру, которая летит на пол и трещит от встречи с ним.

– Да ещё и безрукая. Деточка, иди в школу. Мы немедленно уходим! Немедленно, я сказала! Я тебе таких отзывов оставлю, что ты никогда больше не возьмёшь камеру в руки. Ты…

Я не слушаю её, а в глазах скапливаются слёзы, опускаюсь к камере, поднимая её. Это же его подарок Николаса. И теперь его нет. Это больше всего трогает меня.

Дверь позади меня хлопает, и я даю волю слезам, прижимая к себе фотоаппарат. Какая она противная и разбила мою камеру. Специально это сделала. А она была мне так дорога, что непроизвольно слёзы быстрее скатываются по щекам, пока я осматриваю свою потерю. Линза треснула, как и объектив буквально отлетел. Уверена, и матрицу она повредила.

– Господи, – шепчу я, стирая слёзы. Собирая все осколки, складываю в футляр. Всхлипываю и пытаюсь успокоиться. Но теперь злость и ярость появляются внутри. Да какое она, вообще, имела право так делать? Сука. Красивая и гнилая.