50 х 50

Он осторожно вытащил брошюрку из-за изоляции генератора и открыл первую страницу. «Роботы — рабы мировой экономической системы». Из брошюры выпала карточка, и он прочел:

ПОЖАЛУЙСТА. УНИЧТОЖЬТЕ ЭТУ КАРТОЧКУ, КОГДА ПРОЧТЕТЕ!

ЕСЛИ ВЫ РЕШИТЕ, ЧТО ВСЕ ЗДЕСЬ — ПРАВДА, И ЗАХОТИТЕ УЗНАТЬ БОЛЬШЕ, ТО ПРИХОДИТЕ ПО АДРЕСУ ДЖОРДЖ-СТРИТ, 107, КОМНАТА В, В ЛЮБОЙ ЧЕТВЕРГ В ПЯТЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА.

Карточка вспыхнула и через секунду превратилась в пепел, но Джон знал, что будет помнить эти строчки не только потому, что у него безупречная память.

А ЭТО ДЛЯ ПСИХИАТРОВ

Чтобы узнать, с чего началась научная фантастика, читайте приключенческую литературу, поскольку на протяжении многих десятилетий говоря о НФ, имели в виду именно ее. В свое время книги Г. Дж. Уэллса именовались «научно-романтическими». Нет, не в том смысле, какой прилагают к повествованиям Барбары Картленд, в которых все время обнимаются и срывают с героинь бюстгальтеры. Имеется в виду роман как «повествование о героических или удивительных свершениях, красочных событиях или местах, рыцарской преданности, необычайных, даже сверхъестественных опытах или других явлениях, пробуждающих работу воображения». Эта определение неплохо подходит для описания научной фантастики как таковой.

А затем научная фантастика достигла совершеннолетия. В журналах пятидесятых годов наряду с традиционными физикой, химией и техникой стали появляться и гуманитарные науки. На сцену вышли экология, а также психология и психиатрия. Не говоря уже о появившейся несколько лет спустя сайентологии. Это была та самая свобода, которая настоятельно требовалась научной фантастике. Возможность заглянуть не только в кишки двигателя ракеты главного героя, но и к нему в череп.

Я испытывал наслаждение, пользуясь этой новой свободой, и вы наверняка увидите это здесь.

Только не я, не Эймос Кэйбот!

Утреннюю почту доставили, пока Эймос Кэйбот ходил по магазинам, и она валялась на рахитичном столике в вестибюле. Он перебрал ее, хотя совершенно точно знал, что для него ничего не будет — не тот день. Тринадцатого ему приходил чек от департамента социального обеспечения, а двадцать четвертого — чек от профсоюза, а больше он никогда и ничего не получал, если, конечно, не считать все сокращавшегося количества открыток с рождественскими поздравлениями. Нет, ему ничего не могло прийти, это он знал точно. Большой голубой конверт стоял прислоненным к зеркалу, но он не мог прочесть имени адресата и в очередной раз обругал эту скрягу миссис Пиви и ее двухваттные лампочки. Он наклонился пониже и прищурился… затем поморгал и снова прищурился. Боже всемогущий, этот пакет прислали ему, в этом не могло быть никакого сомнения! На ощупь содержимое конверта напоминало толстый журнал или каталог. Что это могло быть такое, и кто мог ему это прислать? — спросил он себя. Прижимая конверт к груди узловатой, покрытой старческими коричневатыми пятнами рукой, он начал долгое восхождение по трем маршам лестницы к себе в комнату. Положив авоську с двумя банками бобов и батоном вчерашнего белого хлеба на тумбочку, он тяжело опустился на стул перед окном. Распечатав конверт, он увидел, что в нем находится толстый журнал с черной глянцевой обложкой. Он положил журнал на колени и, словно не веря своим глазам, пристально уставился на него.