50 знаменитых бизнесменов XIX – начала XX в.

Савва энергично взялся за все, что развалилось. Работал молодой хозяин под насупленными взглядами фабричных, которые не ждали от него ничего хорошего. Хоть и были их требования признаны в суде справедливыми, но многих стачечников для острастки упрятали в остроги да отправили на уральские рудники. Морозов понимал, что только высоким уровнем модернизированного производства, надежными заработками и нормальными условиями труда удастся вернуть престиж былой торговой марке.

Сначала к нему оттаяли главные специалисты. Затем мастера. Наконец, просветлели и рабочие. «Пришлось мне попотеть, — вспоминал потом Савва Тимофеевич. — Оборудование на фабрике допотопное, топлива нет, а тут конкуренция, кризис. Надо было все дело на ходу перестраивать». Несмотря на категорическое несогласие отца, он выписал из Англии новейшее оборудование. Старик не одобрял нововведений сына, но в конце концов сдался: на мануфактуре были отменены штрафы, изменены расценки по оплате труда, построены новые бараки для рабочих. Тимофей Саввич топал на сына ногами и ругал его социалистом.

Однако вскоре дела в Товариществе пошли блестяще: Никольская мануфактура заняла третье место в России по рентабельности, морозовские изделия вытеснили английские ткани даже в Персии и Китае. В конце 1890-х гг. на фабриках было занято 13,5 тыс. человек, здесь ежегодно производилось около 440 тыс. пудов пряжи, почти 2 млн метров ткани.

Помимо своих производственных побед, Савва одержал одну скандальную победу на любовном фронте. В Москве он наделал много шума, влюбившись в жену своего двоюродного племянника Сергея Викуловича Морозова — Зинаиду. Ходили слухи, что она была ткачихой на одной из морозовских фабрик, по другой версии — происходила из купеческого рода Зиминых. В России развод не одобрялся ни светской, ни церковной властью. А для старообрядцев, к которым принадлежали Морозовы, это было не просто дурно — немыслимо. Савва пошел на чудовищный скандал и семейный позор, но свадьба состоялась.

Морозовым всегда везло на властных, надменных и очень честолюбивых жен. Зинаида Григорьевна не стала исключением. Эта умная, но чрезвычайно претенциозная женщина тешила свое тщеславие способом, наиболее понятным купеческому миру: обожала роскошь и упивалась светскими успехами. Муж потворствовал всем ее прихотям. В частности, построил специально для нее особняк на Спиридоновке, который окрестили «московским чудом». Дом необычного стиля — сочетание готических и мавританских элементов, спаянных пластикой модерна, — сразу же стал столичной достопримечательностью.

Личные апартаменты Зинаиды Григорьевны были обставлены роскошно и эклектично. Кабинет и спальня хозяина выглядели здесь чуждо: эти пустые комнаты скорее напоминали жилище холостяка. Вообще, матушкины уроки не пропали даром. По отношению к себе Савва Морозов был крайне неприхотлив, даже скуп — дома ходил в стоптанных туфлях и даже на улице мог появиться в заплатанных ботинках. В пику его непритязательности, госпожа Морозова старалась иметь только «самое-самое»: если туалеты, то самые немыслимые, если курорты, то самые модные и дорогие.

Савва на женины дела смотрел сквозь пальцы: обоюдная бешеная страсть скоро переросла в равнодушие, а потом и в совершенное отчуждение. Они жили в одном доме, но практически не общались. Не спасли этот брак даже четверо детей.

Ведя строгий счет каждому целковому, Морозов не скупился на тысячные расходы ради хорошего, по его мнению, дела. Он давал деньги на издание книг, жертвовал Красному Кресту, но его главной заботой было финансирование Художественного театра. Одно только строительство здания театра в Камергерском переулке обошлось Морозову в 300 тыс. рублей. Он не только щедро жертвовал деньги, но и сформулировал основные принципы деятельности театра: сохранять статус общедоступного, не повышать цены на билеты и играть пьесы, имеющие общественный интерес.

Вот как вспоминал о нем К. С. Станиславский: «:…Еще в первый год существования театра на один из спектаклей «Федора» случайно заехал Савва Тимофеевич Морозов. Этому замечательному человеку суждено было сыграть в нашем театре важную и прекрасную роль мецената, умеющего не только приносить материальные жертвы, но и служить искусству со всей преданностью, без самолюбия, без ложной амбиции и личной выгоды. С. Т. Морозов просмотрел спектакль и решил, что нашему театру надо помочь. И вот теперь этому представился случай.

Неожиданно для всех он приехал. и предложил пайщикам продать ему все паи. Соглашение состоялось, и с того времени фактическими владельцами дела стали только три лица: С. Т. Морозов, Вл. Ив. Немирович-Данченко и я. Морозов финансировал театр и взял на себя всю хозяйственную часть. Он вникал во все подробности дела и отдавал ему все свободное время.»