50 знаменитых самоубийц

В 47 г. до н. э., отправляясь в Африку для борьбы с Ка-тоном и Сципионом, Цезарь назначил Брута правителем Пред альпийской Галлии, и тот блестяще справился с возложенными на него обязанностями. Его управление отличалось мягкостью, разумностью и тем, что он не пытался использовать власть для личного обогащения. Вернувшийся из Африки Цезарь был очень доволен своим ставленником.

В 44 г. до н. э. Брут и Кассий с подачи Цезаря были назначены преторами. Пользуясь расположением Цезаря, Брут фактически мог стать вторым, а со временем – и первым человеком в государстве. Причем для этого ему не надо было становиться заговорщиком; достаточно было дождаться, пока Цезарь уйдет на покой или умрет. Но Брута, как и многих аристократов, возмущала сама идея единовластия, а потому он – из идейных соображений – решил принять участие в заговоре.

Первоначально организатором и вдохновителем заговора был Кассий, а Брут долго хранил Цезарю верность, помня о его добром отношении. Однако сторонники республики, не желавшие мириться с единовластием Цезаря, активно подстрекали Брута вступить на путь борьбы с тираном. На статуе Луция Юния Брута появлялись надписи: «О, если бы ты был сегодня с нами!», «Если бы жил Брут». Однажды судейское возвышение, на котором сидел Брут, исполняя свои обязанности, оказалось завалено записками: «Ты спишь, Брут?», «Ты не настоящий Брут!». Кроме того, многие друзья Кассия говорили, что готовы восстать против власти Цезаря, но только если их возглавит Брут.

Заговорщикам стало известно, что вскоре в сенат внесут предложение о предоставлении Цезарю царской власти. Кассий отправился к Бруту, сообщил об этом и спросил, собирается ли он присутствовать на этом заседании. Брут сказал, что не придет. «А что, если нас позовут?» – спросил Кассий. «Тогда долгом моим будет нарушить молчание и, защищая свободу, умереть за нее», – отвечал Брут. Тогда, поняв, что он на их стороне, Кассий произнес: «Но кто же из римлян останется равнодушным свидетелем твоей гибели? Разве ты не знаешь своей силы, Брут? Или ты думаешь, что твое судейское возвышение засыпают письмами ткачи и лавочники, а не первые люди Рима, которые от остальных преторов требуют раздач, зрелищ и гладиаторов, от тебя же – словно исполнения отеческого завета! – низвержения тирании? И сами готовы ради тебя на любую жертву, любую муку, если только и Брут покажет себя таким, каким они хотят его видеть?»

Так Брут оказался во главе заговора и привлек к общему делу еще нескольких преданных делу республики римлян. Некоторые заговорщики предлагали склонить на свою сторону и Марка Антония, но один из них сказал, что уже пытался, соблюдая предосторожности, говорить с Антонием о заговоре. Тот якобы Цезарю не донес, но и не высказал желания принять участие. Тогда возникло предложение убить вместе с Цезарем и Антония, однако против этого категорически возражал Брут. Было принято решение оставить Антония в живых. В то же время Антоний был известен своей физической силой, и заговорщики боялись, что если он бросится на защиту Цезаря, то вся затея провалится. Поэтому было решено, что перед покушением кто-то из заговорщиков должен будет задержать его перед входом в курию, когда Юлий уже зайдет внутрь.

На людях Брут старался хранить полное спокойствие, чтобы не выдать своих намерений, однако дома он не смог скрыть своих волнений и забот от жены Порции. Услышав от мужа о заговоре, она повела себя странно, но, без сомнения, мужественно – закрывшись в спальне, она сделала себе ножом глубокий надрез на бедре. Через некоторое время от потери крови у нее начались сильные боли и лихорадка, и Брут, который не знал о ее поступке, очень испугался за нее. Тогда Порция обратилась к нему с пламенной речью: «Я – дочь Катона, Брут, и вошла в твой дом не для того только, чтобы, словно наложница, разделять с тобой стол и постель, но чтобы участвовать во всех твоих радостях и печалях. Ты всегда был мне безупречным супругом, а я… чем доказать мне свою благодарность, если я не могу разделить с тобой сокровенную муку и заботу, требующую полного доверия? Я знаю, женскую натуру считают неспособной сохранить тайну. Но неужели, Брут, не оказывают никакого воздействия на характер доброе воспитание и достойное общество? А ведь я – дочь Катона и жена Брута! Но если прежде, вопреки всему этому, я полагалась на себя не до конца, то теперь узнала, что неподвластна и боли». После чего она показала мужу рану на бедре и рассказала об испытании, которому себя подвергла.

И вот настал роковой день заседания, знаменитые мартовские иды (так римляне называли пятнадцатый день марта, мая, июля, октября и тринадцатый день всех остальных месяцев). По легенде, прорицатель предупреждал Цезаря, что мартовские иды принесут ему смерть. В этот день по дороге в сенат живой и невредимый Цезарь встретил прорицателя и сказал насмешливо: «А ведь мартовские иды пришли!» Прорицатель ответил: «Пришли, но не прошли».