50 знаменитых убийств

Созонов получил при взрыве серьезные увечья, но остался жив. Он ожидал смертной казни, но был приговорен к пожизненной каторге. Сикорский был осужден на 20 лет каторжных работ. С каторги Созонов имел возможность передавать письма своим товарищам. Вот что он написал в одном из них:

«Когда меня арестовали, то лицо представляло сплошной кровоподтек, глаза вышли из орбит, был ранен в правый бок почти смертельно, на левой ноге оторваны два пальца и раздроблена ступня. Агенты, под видом докторов, будили меня, приводили в возбужденное состояние, рассказывали ужасы о взрыве. Всячески клеветали на «еврейчика» Сикорского. Это было для меня пыткой!

Враг бесконечно подл, и опасно отдаваться ему в руки раненым. Прошу это передать на волю. Прощайте, дорогие товарищи. Привет восходящему солнцу — свободе!

Дорогие братья-товарищи! Моя драма закончилась. Не знаю, до конца ли верно выдержал я свою роль, за доверие которой мне я приношу вам мою величайшую благодарность. Вы дали мне возможность испытать нравственное удовлетворение, с которым ничто в мире не сравнимо. Это удовлетворение заглушало во мне страдания, которые пришлось перенести мне после взрыва. Едва я пришел в себя после операции, я облегченно вздохнул. Наконец-то кончено. Я готов был петь и кричать от восторга. Когда взрыв произошел, я потерял сознание. Придя в себя и не зная, насколько серьезно я ранен, я хотел самоубийством избавиться от плена, но моя рука была не в силах достать револьвер. Я попал в плен. В течение нескольких дней у меня был бред, три недели с моих глаз не снимали повязки, два месяца я не мог двинуться на постели, и меня, как ребенка, кормили из чужих рук. Моим беспомощным состоянием, конечно, воспользовалась полиция. Агенты подслушали мой бред: они под видом докторов и фельдшеров внезапно будили меня, лишь только я засыпал. Начинали рассказывать мне ужасы о событии на Из. пр. (Измайловский проспект), приводили меня в возбужденное состояние. Всячески старались уверить меня, что С. (Сикорский) выдает. Говорили, что он сказал, будто с кем-то (с какою-то бабушкой) виделся в Вильно за несколько дней до 15 июля, говорили, что взят еще еврей в английском пальто, которого будто С. назвал товарищем по Белостоку. К счастью, агентам не удалось попользоваться на счет моей болезни. Я, кажется, все помню, о чем говорил я в бреду, но это неважно, если примете меры. Одну глупость, одно преступление я допустил. Не понимаю, как я мог назвать свою фамилию уже через три недели молчания. Товарищи! Будьте ко мне снисходительны, я без того чувствую себя убитым. Если бы вы знали, какую смертельную муку я испытывал и сейчас испытываю, зная, что я бредил. И я был не в силах помочь себе. Чем? Откусить себе язык, но и для этого нужна была сила, а я ослабел. Уже моим желанием было — или поскорее умереть, или скорее выздороветь.

Приветствую новое течение, которое пробивает себе путь к жизни во взгляде на террор. Пусть мы до конца будем народовольцами. Я совсем не ждал, что со мною не покончат. И моему приговору я не радуюсь: что за радость быть пленником русского правительства? Будем верить, что ненадолго.»

На каторге Созонов провел около шести лет. 27 ноября 1910 года в Зерентуйской каторжной тюрьме шесть заключенных попытались покончить жизнь самоубийством в знак протеста против жестокого обращения и телесных наказаний. Среди них был и Созонов. Ему удалось покончить с собой и только такой ценой избавиться от безрадостной роли «пленника русского правительства».

В конце главы хочется передать диалог, произошедший между Савинковым и Созоновым, и привести цитату из одного письма. Однажды между товарищами произошел такой разговор:

«— Скажите, — продолжал я (Савинков), — как вы думаете, что будем мы чувствовать после. после убийства?

Он (Созонов), не задумываясь, ответил:

— Гордость и радость.

— Только?

— Конечно, только».

Через время, с каторги Созонов писал: «Сознание греха никогда не покидало меня».

СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (1857-1905)

  

Сын императора Александра II, великий князь. Московский генерал-губернатор в 1891–1905, с 1896 г. командующий войсками Московского военного округа. Убит эсером Каляевым.

После убийства Плеве оставшиеся на воле члены боевой организации на время покинули Россию и отправились в Женеву. Убийство министра внутренних дел России прибавило партии социалистов-революционеров известности и веса в Европе. В распоряжение эсеров стали поступать денежные средства, и ряды партии пополнялись все новыми и новыми членами. В августе боевая организация принимает новый устав:

«1. Боевая организация ставит себе задачей борьбу с самодержавием путем террористических актов.

2. Боевая организация пользуется полной технической и организационной самостоятельностью, имеет свою отдельную кассу и связана с партией через посредство центрального комитета.

3. Боевая организация имеет обязанность сообразоваться с общими указаниями центрального комитета, касающимися:

a) Круга лиц, против коих должна направляться деятельность боевой организации.