50 знаменитых убийств

На шум прибежали вооруженные шестами носильщики и телохранители-германцы. Некоторые из заговорщиков были убиты на месте, с ними и несколько невиновных, другим удалось скрыться. Стража оцепила театр, на алтарь были брошены головы убитых. Разносились различные слухи, в том числе, что Калигула жив и окровавленный выступает на форуме перед народом. Многие не верили в убийство. Калигула так запугал римлян, что покушение посчитали очередной его выдумкой: способом выяснить, что о нем думают в народе, и предлогом для резни. Наконец было объявлено о его смерти, стража удалилась, и народ бросился из театра. Во время заговора были также убиты жена Калигулы, Цезония, и его дочь.

Калигула был убит на тридцатом году жизни, проведя у власти меньше четырех лет. В его вещах был найден громадный ларь с различными ядами и две тетради со списками имен: одна называлась «Меч», другая — «Кинжал». О значении этих списков легко догадаться. Тело его было сожжено только наполовинуи похоронено без почестей. Только вернувшиеся из изгнания сестры перезахоронили его останки, соблюдая все обряды.

Заговорщики не пытались передать власть кому-либо. Сенат стремился к свободе и восстановлению республики. Первое его заседание было назначено на Капитолии, а не в Юлиевой курии, построенной в честь Юлия Цезаря. Многие призывали разрушить храмы, построенные в честь Юлия Цезаря и Августа. Но восстановить республику не удалось. О дальнейшем развитии событий будет сказано в следующей главе.

БОЖЕСТВЕННЫЙ КЛАВДИЙ (10 до н. э. — 54 н. э.)

Дядя Калигулы. Римский император. Был отравлен собственной женой, которая стремилась передать власть своему сыну Нерону.

Тиберий Клавдий Друз родился в 10 годудо н. э. Предыдущему принцепсу, Калигуле, Клавдий приходился дядей со стороны отца. Достоинствами своего брата, Германика, он не обладал. В детстве Клавдий перенес много болезней, в результате которых «так ослабел душой и телом», что позднее, несмотря на происхождение, долго считался неспособным ни к какой государственной деятельности. С детства он подвергался всевозможным унижениям и насмешкам. Его мать, Антония, не скрывала своего презрения к сыну. Она считала, что природа начала его и не доделала. Желая подчеркнуть чью-то недалекость, Антония часто говорила: «Глупее моего Клавдия». Не лучше относились к юноше бабка и сестра. А вот что в своих письмах к жене говорил о нем Октавиан Август: «По твоей просьбе, дорогая Ливия, я беседовал с Тиберием о том, что нам делать с твоим внуком Тиберием… И оба мы согласились, что надо раз навсегда установить, какого отношения к нему держаться. Если он человек, так сказать, полноценный и у него все на месте, то почему бы ему не пройти ступень за ступенью тот же путь, какой прошел его брат? Если же мы чувствуем, что он поврежден и телом и душой, то и не следует давать повод для насмешек над ним и над нами тем людям, которые привыкли хихикать и потешаться над вещами такого рода. Нам придется вечно ломать себе голову, если мы будем думать о каждом шаге отдельно и не решим заранее, допускать его к должности или нет». Просветления же, которые иногда с Клавдием случались, вызывали у окружающих скорее удивление, чем радость и надежду на полное его выздоровление. Вот еще один отрывок из писем Августа: «Хоть убей, я сам изумлен, дорогая Ливия, что декламация твоего внука Тиберия мне понравилась. Понять не могу, как он мог, декламируя, говорить все, что нужно, и так связно, когда обычно говорит столь бессвязно».

В правление Тиберия Клавдий попробовал добиться должности консула. Но получил только знаки консульского достоинства, а реально должности не занимал. Отчаявшись сделать политическую карьеру, Клавдий переселился в загородный дом и проводил там время в пьянстве и азартных играх.

Удивительно, но такое отношение со стороны окружающих и, прежде всего, родственников в конце концов сыграло положительную роль в жизни Клавдия. Когда к власти пришел его племянник Калигула, Клавдий стал получать различные должности. Дважды был консулом, несколько раз заменял Калигулу при проведении зрелищ. Народ встречал его в таких случаях хорошо. Его приветствовали криками: «Да здравствует дядя императора!», «Да здравствует брат Германика!».