Читаем 50 знаменитых убийств полностью

По некоторым сведениям, после этого Лжедмитрий отправил патриарху и Годунову письмо, в котором первого упрекал в злоупотреблении церковной власти, а второму предлагал добровольно оставить трон и принять постриг, взамен обещая свою милость.

В самой Москве тем временем было неспокойно. Бояре тоже, пока неявно, поддерживали «настоящего царя». Тем не менее свергнуть Бориса силой самозванец смог бы едва ли. Тут ему помог случай.

13 апреля 1605 года Борис Годунов неожиданно умер. С утра царь казался здоров и бодр, вел дела в думе. Позже он принимал иноземных гостей и обедал с ними. Не успел Борис встать из-за стола, как из ушей, носа и рта его полилась кровь. Врачи не могли остановить кровотечение. Уже теряя сознание, Борис смог все же благословить на царство сына Федора и принять монашество под именем Боголеп. Через два часа после этого Годунов скончался. Обстоятельства его смерти были таковы, что поползли слухи, будто царь от отчаяния покончил с собой, приняв тот самый яд, с которым он подсылал отравителей к своему противнику. Кроме того, многие восприняли неожиданную смерть Бориса как знак Божий.

Возможно, если бы у Бориса было больше времени подумать, он не стал бы передавать трон сыну, обрекая его тем самым практически на верную гибель. Федор находился на престоле всего около двух месяцев. Нельзя сказать, что он не был готов к управлению страной. Борис давно привлекал сына к государственным делам. Кроме того, Федор получил прекрасное по тем временам образование. Но ситуация в стране выходила из-под контроля еще до смерти Бориса. После же удержать власть Федор просто не имел шансов. Продолжались военные действия против войск самозванца, но ропот в царской армии усилился. Все время приходилось ожидать бунта среди солдат. В конце концов к войску был направлен новый воевода, Петр Басманов. Но он предал Федора: 7 мая солдатам объявили, что истинный царь — Дмитрий. Войска перешли на сторону самозванца.

Сразу после смерти Бориса москвичи спокойно принесли присягу новому царю.

Но вскоре в город стали прибывать посланцы Лжедмитрия и зачитывать перед народом грамоту, в которой излагалась уже известная нам история о спасении царевича. Большинство этих посланников удавалось схватить. Но прибывали все новые и новые. В конце концов, Лжедмитрию удалось добиться нужного настроения в народе. После того как грамота была прочитана на Красной площади, народ, не зная, чему можно верить, обратился к Василию Шуйскому. Тот, несмотря на результаты своего расследования (см. предыдущую главу), объявил народу, что в Угличе действительно был убит не царевич Дмитрий, а другой ребенок.

Тогда толпа ворвалась в Кремль и насильно переселила Федора с семьей в дом, где он жил до воцарения. Многие бояре ехали навстречу Лжедмитрию и присоединялись к нему. Еще до приезда самозванца в Москву сторонник Годуновых патриарх Иов был с позором лишен сана и отправлен простым монахом в монастырь. Родственники Годунова были взяты под стражу, сам Федор, его сестра и мать находились под домашним арестом. Лжедмитрий не рискнул оставить свергнутого царя в живых. 10 июня в дом к Федору пришли князья Голицын и Мосальский в сопровождении нескольких стрельцов. Они развели семью по разным комнатам, удушили царицу Марию, вдову Годунова и Федора. При этом наделенный недюжинной силой Федор долго сопротивлялся четырем убийцам. Народу было объявлено, что бывший царь и его мать покончили с собой. Сестру Федора, Ксению, Лжедмитрий позже сделал своей любовницей.

20 июня 1605 года Лжедмитрий торжественно въехал в Москву. Послали в монастырь за Марфой (бывшей Марией) Нагой, матерью Дмитрия. Она «узнала» сына. Обстоятельства этого признания туманны. Вряд ли Марфа на самом деле посчитала Лжедмитрия своим сыном. Скорее, она либо была запугана, либо не избавилась еще от давней мечты побыть царской матерью. 30 июля Лжедмитрий был венчан на царствие, а в ноябре того же года состоялась его «заочная» свадьба с Марией Мнишек. Мария находилась в это время в Польше, и в свадебном обряде вместо жениха участвовал его посланец. 3 мая 1606 года, за две недели до смерти своего мужа, Мария в сопровождении отца и многочисленной свиты торжественно въехала в Москву.

О недолгом правлении Лжедмитрия I можно сказать немало положительного. Во многом Лжедмитрий показал себя как просвещенный правитель. Он отличался энергичностью, живостью ума и независимостью суждений. Провел целый ряд полезных реформ. Преобразовал думу. Увеличил жалование служилым людям. Пытался облегчить положение крепостных крестьян. Задумывал наладить контакты с Западной Европой — посылать туда на учебу молодежь — и собирался составить антитурецкую коалицию из России, Германии, Франции, Польши, Венеции. Кроме того, вопреки ожиданиям Сигизмунда III, он не стал покорно подчиняться его влиянию и влиянию Папы Рримского. Лжедмитрий отказался вводить в России католицизм. Также Сигизмунд не получил ожидаемых территориальных уступок от нового царя. Лжедмитрий предложил заплатить за предоставленную в свое время помощь только деньгами.

Перейти на страницу:

Все книги серии 50 знаменитых

50 знаменитых любовниц
50 знаменитых любовниц

Очерки о знаменитых любовницах, представленные в этой книге, лишний раз убеждают в правоте этих слов. Этим знаком была Любовь, которая властвовала над ними и через них. Они жили в разное время и в разных странах; в царских одеждах или нищенских лохмотьях, в экстравагантных и смелых нарядах или скромных платьях они сразу выделялись из толпы, как бы отмеченные знаком свыше. Как бы ни была порой мучительна или безнадежна страсть, охватывающая влюбленных, как ни терзали бы их муки сомнений или ревности, нельзя не согласиться с Шарлем Бодлером, который утверждал, что «женщина — это приглашение к счастью». Рассказывая о судьбе знаменитых любовниц, авторы этой книги не столько стремились описать пикантные подробности их интимной жизни, сколько отобразить саму стихию любви, воплощением которой они являлись. Именно такими историями — романтичными или скандальными, счастливыми или трагическими — была полна жизнь женщин, о которых рассказывается в этой книге. «Любовь, которая есть не что иное, как эпизод в жизни мужчины, есть целая история в жизни женщины», — утверждала французская писательница Луиза Жермена де Сталь.

Алина Витальевна Зиолковская , Ирина Анатольевна Рудычева , Татьяна Васильевна Иовлева

Биографии и Мемуары / Документальное
50 знаменитых сект
50 знаменитых сект

Во все времена религия играла огромную роль в жизни человека. Объясняла смысл существования, давала надежду, обещала свободу и счастье. Но различное понимание жизни приводит к тому, что даже самые устоявшиеся религиозные верования неизбежно таят в себе опасность раскола. А значит, появляются еретики, раскольники и сектанты. Но свобода совести — великое завоевание цивилизации, главное, чтобы личный выбор человек делал осмысленно, понимая цели и методы религиозного течения, к которому он собрался примкнуть.Книга рассказывает о пятидесяти знаменитых сектах. Вы узнаете о давно ушедших в прошлое пифагорейцах, арианах, розенкрейцерах. О сатанистах и ваххабитах, деятельность которых постоянно будоражит общественное сознание. О баптистах, которые в настоящее время являются признанной во всем мире многочисленной протестантской церковью. В книге нашлось место и для довольно экзотических сект, не имеющих очевидного и четкого религиозного вероучения и далеко не сразу вызывающих ассоциации с религией.

Владислав Карнацевич , Владислав Леонидович Карнацевич

Религиоведение / Образование и наука
50 знаменитых любовников
50 знаменитых любовников

Личная, а тем более интимная жизнь знаменитостей — это причудливое сплетение событий, в которых вознесение к высшему наслаждению сопровождается, как правило, настоящими драмами и душевными потрясениями. А если к тому же эта жизнь богата необычайными приключениями, неистовыми страстями, романтическими порывами, то интерес к ней возрастает многократно.Знаменитые любовники — это, прежде всего, великолепные мужчины. В этой книге рассказывается о 50 из них — тех, кто возносил женщину на невиданные высоты, давал ей возможность ощутить полноту жизни, почувствовать себя единственной и неповторимой. По справедливости, оценку великому любовнику и должна бы давать женщина — кому, как не ей, по достоинству оценивать таланты своего избранника. Но таких свидетельств в истории, к сожалению, мало. Поэтому предоставим слово самим мужчинам: Джакомо Казанове и Генриху VIII, кардиналу Ришелье и Людовику XIV, Виктору Гюго и Александру Дюма, Амедео Модильяни и Сальвадору Дали, Чарли Чаплину и Марчелло Мастроянни…

Елена Константиновна Васильева , Юрий Сергеевич Пернатьев

Биографии и Мемуары / Документальное
50 знаменитых загадок древнего мира
50 знаменитых загадок древнего мира

Похоже, что человечество достигло такого уровня развития, что может ответить на любой вопрос, волновавший умы древних людей. То, что раньше не поддавалось никакому объяснению и считалось чудом, сегодня понятно даже дошкольнику. Но все же остались в истории вопросы без ответов. Вернее, ответы есть, но они диаметрально противоположны, и каждый из специалистов, мнением которых вы поинтересуетесь, выскажет свою точку зрения – на его взгляд, единственно верную. Так был Всемирный потоп или его не было? Существовала ли Атлантида? Была ли на самом деле Троянская война или это миф? Вопросы, вопросы, вопросы…В этой книге авторы пытаются разобраться в этих вопросах, проследить за ходом проводившихся исследований, проанализировать дошедшие до нас письменные свидетельства тех или иных событий.А может, это и хорошо, что в истории остаются загадки? Ведь всегда найдется тот, кто захочет их разгадать…

Анна Эдуардовна Ермановская

История / Образование и наука

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное