56-я ОДШБ уходит в горы. Боевой формуляр в/ч 44585

Вот мы дальше по горам и поперли. Горка ваша, горка наша. Эх, под такую мать! Марш-марш, десантура! Вперед, первый «горнокопытный» парашютно-десантный батальон! Шевели «копытами», вторая рота! Шире шаг, третий взвод! Сколько нас осталось? В роте тридцать бойцов и три офицера, оружие: автоматы АСК-74, пулеметы РПКС-74 и ПКМ, два АГС-17 «Пламя» и один 82-миллиметровый миномет. В моем третьем взводе только семеро бойцов: Витек, Филон, Баллон, Леха, Муха, я и командир взвода лейтенант Александр Петровский. Немного. Только все уже кто год, а кто полтора в Афгане отвоевал. Битые все и службой, и войной. День за три в Афгане считают, а опытный и «битый» солдат десяток невоевавших пацанов легко заменит. Вперед, ребята, шире шаг.

Наш третий взвод передовой заставой идет. Головная походная застава – ГПЗ – это по существу батальонная разведка. Первыми мы идем. И убивают нас первыми. За ГПЗ двигаются первый и второй взвод второй роты, дальше с интервалами еще две роты первого батальона. При первой роте еще и штаб батальона выдвигается. Комбат, начальник штаба и управления взвода, связисты. Поверху, над нами, постоянно вертолет барражирует, прикрывает и ведет воздушную разведку. Место нахождения баз противника установлено агентурной разведкой и подкорректировано полученными в ходе операции войсковыми разведданными. Это если культурненько, по военной терминологии, выражаться, а если тоже по-военному, но попроще, то стукачи, что у «духов» служили за деньги, всех их базы и сдали, а пленные, которых мы захватывали, в ходе активных допросов подтвердили: точно там базы находятся, а еще и запасные есть, вот там-то и там-то. Не все языки на допросах молчали, далеко не все. Ликвидация опорных баз моджахедов и расположенных на них отрядов противника и есть цель проводимой войсковой операции.

Боевого опыта у нас хватало, и все от комбата до распоследнего еле бредущего и гнущегося под грузом мин солдатика с минометного расчета прекрасно понимали, что это туфта, а не операция. Так базы брать – что воду в решете носить, редкие крохотные капли останутся, а вся влага уйдет. «Духи», они же не дураки, совсем не дураки, у них половина полевых командиров – это бывшие афганские офицеры, учившиеся в Союзе. Да тут и гением партизанской войны не надо быть. Все просто: за нашими подразделениями постоянно ведется визуальная разведка, с опорных баз они с момента начала нашей операции давным-давно ушли и мелкими группами рассредоточились в горах. По пути следования наших рот на горных тропах ставятся противопехотные мины, за минным заграждением – засада. И пламенный привет вам, десантники, от воинов-моджахедов. Если даже не подорвался на мине, то пока разминируешь тропку, тебя из стрелкового оружия убьют. Пока все части подтянутся, пока начнется интенсивный огневой бой, «духи» уже испарились. Вот и все собственно, вот и вся тактика ведения партизанских действий в горах. Тем более они свои горы знали, а мы нет. По картам да по тропкам шли в горах на авось. Была возможность по-другому действовать? Да, была! Ночная почти незаметная высадка с вертолетов небольшой в двадцать-тридцать бойцов группы, скрытное выдвижение к базе противника, обнаружение, распределение целей. И огонь! Их больше? Так давно известно, воюют не числом, а умением. Или на пути вероятного движения противника самим в засаду засесть.

Умели мы так воевать? Да, умели, и неплохо. Не всегда «духи» в засады попадали, не всегда мы скрытно их базы брали, но уж когда получалось, то потерь у нас почти не было, а вот у них редко кто уходил. Почему эта операция по-другому происходила? И какого, спрашивается, хера мы ростовыми мишенями в открытую днем перли по горам?

Так ведь спланирована эта операция в штабе армии. Солидно спланирована, по военной науке. Мотострелковые части, усиленные подразделениями десантников и при массированной воздушной поддержке, разгромили части противника и уничтожили его базы. Потери? Ну так это война!

Ну что, третий десантный взвод, готов умирать? А почему мы?! А потому, товарищ солдат, что другие тоже жить хотят. Кому-то же надо идти первыми. А вы? Ну что ж, ребята, судьба у вас такая. Слушай команду, третий взвод! В передовое охранение… шаго-о-ом марш!

Страшно было? Да не особенно, так, в пределах нормы. Всяких там умопомрачительных ужасов я не испытывал, легкий мандраж был. И потом, в восемнадцать-двадцать лет в свою личную смерть как-то не очень и верится, убивают всегда других. А когда придет твоя смерть, поздно уже будет бояться. Бояться поздно, а вот если сразу не убили, то молиться самый раз. Слыхал я такие крики, обращенные к Господу молитвы, от тяжелораненых, помогают они или нет, не знаю.