60 лет-не возраст №5-2006

К его биографии постоянно прилагаются эпитеты «первый» и «последний». Он был, можно сказать, последним русским классиком, державшимся традиций XIX столетия. Был всего на десять лет моложе Чехова, которого близко и хорошо знал, — и пережил его на полвека. Оказался первым русским лауреатом Нобелевской премии по литературе — что бы ни говорили насчет того, что эту премию ему дали из политических соображений, как эмигранту. Оказался первым из русских писателей эмиграции, кто с началом Великой Отечественной войны безоговорочно встал на сторону России и был уверен в ее победе — но при этом ничего не простил большевистской власти, не поддался уговорам вернуться после войны на родину. Оказался первым из писателей-эмигрантов, чьи сочинения начали печатать в СССР целыми собраниями без особых ограничений, печатали даже весьма эротичную книгу новелл «Темные аллеи», не публиковали лишь злой дневник 1917-1920-х годов «Окаянные дни».

Бунин, человек гениальной одаренности, никогда не пользовался шумной славой. Слава его была спокойная и уверенная, обходившаяся без скандалов. Повести «Деревня» и «Суходол», многочисленные рассказы («Митина любовь», «Дело корнета Елагина», «Господин из Сан-Франциско»), поздний роман «Жизнь Арсеньева», книга «Освобождение Толстого» прибавляли ему очки и вес вроде как автоматически, а конкурировать с ним современники не могли.

Он был свободен и независим. Славился своим трудным характером, нетерпимостью и резкими оценками: Блока называл «полупомешанным», Есенина — «пьяным писарем», Алексея Толстого — «жуликом», Горького — «обормотом». Но и в положительных оценках не ошибался — первым разглядел молодого Набокова, высоко оценил Твардовского за «Василия Теркина».

Мало кто знает, что начинал он как переводчик стихов — переложил с английского поэму Генри Лонгфелло «Песнь о Гайавате», выдержавшую в его блестящем переводе с 1898 по 1917 год тридцать (!) изданий. Его собственные стихи забылись надолго, может, потому, что он не «раскручивал» себя так, как крикливые и куда менее одаренные стихотворцы. Помнилось лишь стихотворение «Одиночество», которое любил читать вслух актер Василий Качалов (однажды даже прочел его по радио) и которое называли «манифестом брошенных мужей»: «Что ж, камин затоплю, буду пить. / Хорошо бы собаку купить».

Не все стихи Ивана Бунина одинаково хороши. Однако в лучших своих вещах он достигал необыкновенной высоты. Не терпя всяческих экспериментов и новизны, придерживаясь традиции простоты и ясности, он много раз восходил на высочайший поэтический уровень, вставал рядом с великими предшественниками. Лучше всего ему удавался жанр мгновенной поэтической зарисовки.

Интересно, что в кабинете Сталина после смерти «вождя народов» в ящике стола нашли единственную поэтическую книгу — сборник стихов Бунина, заложенный на стихотворении «И цветы, и шмели, и трава, и колосья…»