66 градусов северной широты

Магнус вел машину вдоль подножия хребта, пока не оказался в районе новостроек. Над одним из незавершенным объектов неподвижно зависла стрела подъемного крана. Было ясно, что достроят этот дом не скоро.

В некоторых кварталах теплилась жизнь. Остановившись, Магнус перечитал копию записей допроса Исака Самуэльссона, провожавшего Арни после смерти Габриэля Орна. Записи страдали непоследовательностью. В них отмечалось, что Исак студент, хотя Арни не указал, где он учится, живет он вместе с родителями, отец его, Самуэль Давидссон, министр или был таковым в январе, когда проводился допрос. Очевидно, он лишился этой должности после «революции сковородок и кастрюль».

Магнус вылез из машины и пошел в сторону одноэтажного, стоящего особняком дома. Из этого удивительно удачно спроектированного коттеджа открывался прекрасный вид на гавань. Он имел бы еще более привлекательный вид, если бы не стройплощадка в ста метрах.

Магнус позвонил в дверь. Никакого ответа. Подождал минуту и позвонил снова.

Дверь открыла худощавая женщина в косынке. Сперва Магнус принял ее за старуху, но, присмотревшись, понял, что ей немногим больше пятидесяти.

Она улыбнулась, и едва заметный проблеск жизни промелькнул на изможденном лице.

Рак.

— Меня зовут Магнус. Я из управления полиции Рейкьявика, — объявил он, слегка изменив свой официальный статус. К счастью, исландские полицейские не слыли особыми формалистами и не придавали сколь-нибудь культового значения акту демонстрации своего жетона, как то делали их американские коллеги. — Можно поговорить с Исаком?

— Его нет дома, — ответила женщина. — Он в университете.

— В субботу? — спросил Магнус. — В библиотеке?

Он надеялся на положительный ответ: тогда было бы легко его найти.

— Нет. — Женщина улыбнулась снова. Магнусу понравилась эта улыбка. Хотелось думать, что состояние женщины — результат химиотерапии, а не проявление самого рака. Узнать это, разумеется, было невозможно, а спрашивать он не мог. — Исак в Лондоне.

— В Лондоне? Он учится в Лондонском университете?

— Да. В Лондонской школе экономики. У него только что начались занятия на последнем курсе.

Магнус мысленно выругал Арни. Интересно, лучший столичный детектив просто не выяснил, где учится Исак, или, выяснив, решил, что это не стоит и записывать? То и другое было скверно. Так и так — идиот.

— Вы, очевидно, его мать?

Женщина кивнула.

— Можно задать вам несколько вопросов? Это связано со смертью Габриэля Орна Бергссона в январе.

— Конечно, заходите в дом. Меня зовут Анита. Давайте угощу вас кофе.

— Пожалуйста, не трудитесь.

— Ерунда. Это одно из немногих дел, на которые я еще способна. Мой муж играет в гольф, вернется не скоро.

Магнус разулся и прошел за Анитой в кухню, где на плите стоял кофейник. Анита медленно, словно испытывая мучение, налила ему чашку. Они сели за стол.

Женщина казалась уже усталой. Магнус решил поскорее покончить с вопросами.

— Значит, Исак учится в Лондоне на последнем курсе?

— Да. Он приезжал на Рождество. И очень интересовался демонстрациями. Хотя семестр уже начался, он приезжал специально к открытию сессии парламента. Сказал, что это исторический момент и он хочет быть там. Думаю, он был прав.

— Значит, он пошел на демонстрацию в тот день, когда был убит Габриэль Орн?

— Да. Его отец, конечно, был вне себя. Он лишился работы из-за этих протестов. — Анита резко повернулась к Магнусу. — Вы сказали «был убит». Разве этот бедняга не покончил с собой?

— Мы так раньше думали. Значит, ваши сын и муж расходятся в политических взглядах?

— Совершенно верно. Сэмуэль состоит в партии независимости с восемнадцати лет, а Исак убежденный социалист. Они проявляют непримиримость во всем: в отношении к перемене климата, к алюминиевым заводам и к судьбам Европы. Ничего странного — ведь оба увлекаются политикой.

— Насколько Исак радикален? — спросил Магнус.

Анита немного помолчала.

— Интересный вопрос. Думаю, по нынешним меркам, он радикал. Большинство его друзей хотят стать банкирами или юристами. Во всяком случае, так было до этого года. Но Исак по-прежнему читает Маркса и Ленина, хотя не думаю, что он является коммунистом или кем-то в этом роде. По сравнению с моим поколением он лишь слегка левый. Исландия переменилась, так ведь?

— Несомненно, — согласился Магнус.

— Может, она еще раз переменится. Станет такой, как была. Надеюсь, это произойдет до…

Магнус чуть было не спросил «до чего?», но понял, что женщина имеет в виду свою смертельную болезнь. Цвет ее лица с каждой минутой становился все более серым. Нужно подводить черту.

— Знал ли Исак женщину по имени Харпа Эйнарсдоттир? Она работала в «Одинсбанке».

— Нет, не думаю. Это с ней он поссорился в баре?

Магнус кивнул.

— Нет. В тот день он встретился с ней впервые. — Анита нахмурилась. — Не знаю, что с ним случилось. Раньше он никогда не делал ничего подобного. Иногда он выпивает с друзьями по выходным, но в ссоры никогда не лезет. Должно быть, он попал под влияние разбушевавшейся толпы.

— А знаком ли он с Бьёрном Хельгасоном, рыбаком из Грюндарфьордюра?