7-8. Кровь Янтаря. Знак Хаоса

— О-о? — сказал он, будто бы без всякого интереса. — А по какому поводу?

Я рассмеялся. Для одного дня это уже перебор. Я чуть было ему не сказал, что «у нас, во-первых, нет времени, а потом — мы здесь не одни». Но Джулиэн как раз приоткрыл полог и прокричал приказ, а мне хотелось закинуть несколько крученых мячей на неухоженную площадку Льюка, чтобы посмотреть, что они сделают с его хладнокровием.

— О, обед был дан в честь премьер-министра Бегмы, Оркуза и кое-кого из его свиты, — объяснил я.

Льюк подождал, пока я изображал, что делаю долгий глоток вина. Затем, опустив чашу, сказал:

— Вот и все.

— Кончай, Мерлин. В чем дело? Я же от тебя ничего не скрываю.

— Да? — сказал я.

Сначала я не подумал, что Льюк увидит в этом что-то смешное, но он в ответ рассмеялся.

— Иногда мельницы богов мелют так дьявольски быстро, что нас по уши заваливает мукой, — сказал он. — Слушай, а почему бы тебе не отдать мне это бесплатно. Ты же знаешь, последнее время я был слишком далек от торговых дел. Что нужно Оркузу?

— А ты будешь иметь в виду, что до завтрашнего дня все это держится под секретом?

— О’кей. Так что же произойдет завтра?

— Аркане, герцог Шедбурн, будет коронован в Кашфе.

— Срань господня! — ответил на это Льюк. Посмотрел на Джулиэна, затем на меня. — Со стороны Рэндома это был чертовски умный выбор, — сказал, он спустя некоторое время. — Я не думал, что он настолько быстро сделает ход.

Льюк надолго уставился в какую-то невидимую точку. Затем произнес:

— Спасибо.

— Ну что, хорошо это или плохо? — спросил он.

— Мне или Кашфе? — сказал он.

— В таких тонкостях я не разбираюсь.

— Это хорошо, потому что я не знаю, как это воспринимать. Мне нужно немного подумать. Чтобы было из чего составить картину.

Я внимательно посмотрел на Льюка, и он опять улыбнулся.

— Во всяком случае, это уже интересно, — добавил он. — А больше новенького ничего?

— Обойдешься и этим, — сказал я.

— Пожалуй, ты прав. Не стоит перегружать систему. А то что-то слишком мы все усложняем, ты как, с этим согласен?

— Не совсем. Разве что только между собой, — сказал я.

Джулиэн отпустил полог, вернулся к нам и поискал свою чашу с вином.

— Сейчас принесут поесть, — сказал он.

— Спасибо, — ответил Льюк.

— По словам Бенедикта, — сказал Джулиэн, — ты сообщил Рэндому, что Далт — сын Оберона.

— Не отрицаю, — признался Льюк. — При этом прошедший Образ. Это что-то дает?

Джулиэн пожал плечами:

— У меня это не впервые — я имею в виду, желание прикончить родственника. Между прочим, ты мой племянник, правильно?

— Правильно… дядя.

Джулиэн вновь поболтал чашей.

— Ну, добро пожаловать в Янтарь, — сказал он. — Прошлой ночью я слышал баньши. Интересно, с чем это связано?[66]

— Перемены, — ответил Льюк. — Они возвещают, что близятся перемены. И оплакивают то, что утеряно навсегда.

— Смерть. Они предвещают смерть, не так ли?

— Не всегда. Иногда они просто являются на поворотных пунктах истории. Для драматического эффекта.

— Плохо, — сказал Джулиэн. — Но всегда есть надежда.

Я подумал, что Льюк хочет еще что-то сказать, но Джулиэн заговорил раньше, чем тот успел раскрыть рот.

— Насколько хорошо ты знал своего отца? — спросил он.

Льюк сперва весь напрягся, потом сказал:

— Может, не так хорошо, как другие. Не знаю. Он был похож на коммивояжера. Придет, уйдет. Обычно он с нами не оставался надолго.

Джулиэн кивнул.

— Какой же он был, ближе к концу? — поинтересовался он.

Льюк изучал ладони.

— Что не в своем уме — так это наверняка, если ты это имеешь в виду, — наконец сказал он. — Я уже говорил Мерлину — по-моему, тот процесс, которому он подвергся, чтобы обрести силу, вывел его из равновесия.

— Я никогда не слышал этой истории.

Льюк пожал плечами.

— Детали не так важны… главное — результат.

— Говоришь, до этого он не был плохим отцом?

— Да не знаю я, черт возьми. У меня не было другого отца, чтобы сравнивать. Почему ты спрашиваешь?

— Просто из любопытства. Это та часть его жизни, о которой я ничего не знаю.

— Ну, а каким братом он был?

— Диким, — сказал Джулиэн. — Конечно, мы все друг с другом не слишком ладим. Поэтому и стараемся держаться друг от друга подальше. Но он был умен. Умен и талантлив. У него было призвание к искусству. Я просто пытался выяснить, сколько в тебе от него.

Льюк развел на это руками:

— Без понятия.

— Ну, ладно, это неважно, — ответил Джулиэн и, поставив чашу, вновь повернулся к выходу из палатки. — Думаю, еда сейчас будет.

И он отправился разбираться. Я слышал, как по ткани над головой шуршат ледяные иглы, а снаружи доносятся жалобы и ворчанье. Концерт для ветра и адских гончих. Баньши молчат. Пока молчат.

IX