7 лучших историй для мальчиков

Пассажиры яхты беспрепятственно высадились на совершенно пустынный берег. Вдоль него тянулся ряд слоистых утесов вышиной от шестидесяти до восьмидесяти футов. Нелегко было бы без лестниц и крюков перелезть через эту природную крепостную стену. К счастью, Джон Манглс обнаружил в ней полумилей южнее брешь, образовавшуюся, видимо, вследствие частичного обвала. Вероятно, море, особенно бурное во время равноденствий, бьет волнами в это рыхлое заграждение из туфа и подмывает его.

Гленарван и его спутники углубились в этот проход и поднялись по довольно крутому склону на вершину утеса. Роберт, словно котенок, первый вскарабкался на нее. Паганель был в отчаянии, что двенадцатилетний мальчуган с его детскими ногами опередил его, длинноногого сорокалетнего мужчину. Но зато географ далеко оставил позади себя безмятежного майора, который, конечно, остался к тому глубоко равнодушен.

Вскоре весь маленький отряд собрался на вершине утеса и стал оттуда рассматривать расстилавшееся перед ним пространство. Это были обширные невозделанные земли, поросшие жалким кустарником, местность почти бесплодная. Гленарвану она напомнила глены Шотландии, а Паганелю – малоплодородные равнины Бретани. Но если край этот казался необитаемым у побережья, то несколько видневшихся вдали построек говорили уже о присутствии не дикаря, а цивилизованного человека.

– Мельница! – крикнул Роберт.

И действительно, милях в трех вертелись в воздухе крылья ветряной мельницы.

– Это действительно мельница, – отозвался Паганель, посмотрев в свою подзорную трубу. – Вот маленькое сооружение, столь же скромное, как и полезное. Вид его всегда радует мой взор.

– Идем на мельницу, – сказал Гленарван.

Двинулись в путь.

Через полчаса ходьбы местность преобразилась. Дикая, необработанная почва внезапно сменилась обработанной. Исчезли жалкие кустарники; зеленая живая изгородь окружала, видимо, недавно выкорчеванный участок. Несколько быков и с полдюжины лошадей паслись на лугах, обсаженных раскидистыми акациями – питомицами обширных рассадников острова Кенгуру. Мало-помалу стали показываться и поля; на них росли зерновые хлеба, местами уже начинавшие золотиться. Поднимались стога сена, сложенные в виде громадных ульев. Показались за новыми оградами фруктовые сады. Дальше пошли сараи и другие надворные постройки, весьма разумно расположенные. Наконец наши путешественники увидели простой, но уютный жилой дом; над ним, лаская его скользящей тенью своих длинных крыльев, возвышалась островерхая мельница.

На лай четырех собак, возвестивших о появлении чужих людей, из дома вышел человек лет пятидесяти, с располагающей к себе наружностью. За ним показались пять красивых, здоровых молодцов, его сыновей, и высокая, крепкая женщина, их мать. Картина была ясна: этот человек, окруженный своей мужественной семьей, среди еще новых построек, в этой почти девственной местности, представлял собой законченный тип колониста-ирландца, который, будучи истомлен нищетой на своей родине, отправился за моря искать удачи и счастья.

Еще не успели наши путники представиться, как уже раздались сердечные слова хозяина:

– Чужеземцы, милости просим в дом Падди О'Мура!

– Вы ирландец? – спросил Гленарван, пожимая руку, протянутую ему колонистом.

– Был им, – ответил Падди О'Мур. – А теперь я австралиец. Кто бы вы ни были, господа, входите и будьте как дома.

Оставалось только воспользоваться без дальнейших церемоний этим радушным приглашением. Миссис О'Мур тотчас же повела в дом Элен и Мэри Грант, а сыновья колониста любезно помогли пришельцам снять их оружие.

В нижнем этаже дома, сложенного из толстых бревен, находилась большая, светлая, как видно недавно отстроенная зала. К стенам ее, выкрашенным светлой яркой краской, было приделано несколько деревянных скамей. Тут же стояло с десяток табуреток, два дубовых буфета с расставленной на них белой фаянсовой посудой и жбанами из блестящего олова, а также широкий длинный стол, за которым, пожалуй, и двадцати гостям было бы не тесно. Вся обстановка залы как нельзя более соответствовала и этому прочно построенному дому и его крепким, рослым обитателям.

Пробило двенадцать часов, и на стол уже был подан обед. Между ростбифом и жареной бараньей ножкой дымилась суповая миска; кругом были расставлены большие тарелки с маслинами, виноградом и апельсинами. У хозяина и хозяйки был такой приветливый вид, стол был так велик и так заманчиво уставлен яствами, что не сесть за него казалось просто неучтивым. В это время появились работники фермера; они на равных правах с хозяевами обедали вместе с ними. Падди О'Мур указал рукой на места, предназначенные для гостей.

– Я ждал вас, – сказал он просто Гленарвану.

– Ждали? – с удивлением переспросил тот.

– Я всегда жду тех, кто приходит, – ответил ирландец.

Затем он торжественно произнес предобеденную молитву, а его семья и слуги почтительно стояли у стола. Элен была растрогана простотой нравов. Взглянув на мужа, она догадалась, что и тот разделяет ее чувства.

Обеду была воздана заслуженная честь. Завязался общий оживленный разговор.