7Я

Из-за него всё море окрасилось красным, я не могу думать о другом его цвете. Возможно, в скором времени я смогу отвлечься от мыслей о случившемся. Ох уж этот остров, один человек уже поддался его влиянию и обезумел. А ведь за его пределами решимость так и била через край. Остров и сам безумен, изменчив, непредсказуем. Прости, я отвлек тебя от самого главного, давай же вернемся к гостям. Пока освободившейся Элмер искал адекватных союзников, любопытный Ганс прочесывал округу в поисках подвоха. «Что-то с этим островом не так, как мы вообще попали сюда? Почему я ничего не помню, что-то явно не так…». Он сильно испугался от вида горы гниющих трупов у берега, их омывало алое море. Начинался прибой, ноги Ганса оказались в красной воде, но француз разделял мои мысли: «море крови». Француз не ожидал такого поворота событий, всё в мире казалось ничтожной попыткой напугать Ганса, по сравнению с изуродованными до неузнаваемости лицами людей, которых сложили в одну кучу и отдали приливу. Ганс хотел всеми силами бежать, но не знал куда и от чего. Все мысли в голове молодого француза перемешались и в страхе пытались вылезти из головы. Ганс в попытке остановить поток нервных мыслей, схватился за голову, но всё же издал громкий хриплый крик. Песок постепенно окрашивался красным морем и быстро достиг ног Ганса. Его бледно-голубые брюки стала впитывать кровь, окрашиваясь в красный. Он хотел выдавить свои покрасневшие от нервов глаза, сильно повысилось давление, тогда он уже схватился за сердце. Чуть позже он вырвал немного белых волос с головы, желая отвлечься с помощью физических увечий. Как бы он не старался закрыть глаза на ситуацию, память запоминала всё. Из-за потока таких воспоминаний Ганс стал вырывать волосы сильнее, настолько, что некоторые волоски он сорвал с корнем, совсем не заметив боли. «Бежать некуда, зачем я стою? Здесь опасно, надо уходить, но куда». Начал заливаться слезами, после такого хода мыслей. Казалось, Ганс совсем отчаялся, но в один момент появились его копии. Они окружили француза, сгорбившись, они смотрели на него со зловещей улыбкой. Ганс на секунду подумал, что это его спасение. Пока не заметил, как они все сломали ноготь на указательном пальце и начали рисовать ими на своих запястьях кровью. Ганс не понимал что происходит, его одолевал всё тот же страх неопределенности. Но когда копии закончили рисовать, Ганс понял – это были его работы, которые никому не продавал, а лишь дарил единственному родному человеку – своей сестре. Это были те рисунки, которые, казалось, ненавидел весь мир. Ненавистники хотели купить оригиналы картин, чтобы уничтожить подчистую. И только Джанет Дюран по достоинству оценивала работа Ганса. Но даже критикуя их, Джанет с радостью принимала подарки младшего брата и берегла их, ожидая новой встречи с особым трепетом. Копии продолжали рисовать кровью картины Ганса, что повергло его в ярость:

– Как вы смеете копировать ЭТО?! ЖАЛКИЕ ПОДОБИЯ! – страх резко переменился на агрессию, в надежде защитить подарок сестре. Ганс лишь хотел, чтобы эти картины оставались только у Джанет и ни у кого более.

– Жалок тут только ты – ничтожный узурпатор, ложный идол Немезиса! ТЫ НИКОГДА НЕ БЫЛ ОДНИМ ИЗ НАС! – все как один подняли окровавленные пальцы, указав на заплаканное яростное лицо Ганса, полностью идентичным ему голосом сказали эти слова и исчезли, оставив лишь потрескавшиеся черные ногти на песке. Они больше никогда не щелкнут.

Копии оставили Ганса, а море снова окрасилось в цвет его пиджака. «Опасность миновала» – так думал Ганс, пытаясь оправиться от мыслей и желая обсудить с друзьями всё что сейчас произошло. Он одновременно ненавидел свои копии и боялся их слов. Ведь отчасти они были правдой, которую Ганс так сильно пытался не видеть. В Немезисе он ложный идол для всех. Ганс изредка, но верно сомневался в том, стоит ли ему заниматься творчеством, ведь никому оно не нужно. Миру не нужен Ганс и его работы. Только Джанет могла избавить Ганса от этого хода мыслей неизвестно искренней ли фразой: «Ты любишь это дело, значит не зря им занимаешься». Может быть это была ложь, чтобы успокоить молодого француза. Тем не менее сейчас Гансу сначала надо успокоиться и смыть слезы с лица. «Все это воображение, такого не может быть на самом деле, просто сон… Если умру во сне, проснусь. Но если всё наяву? Надо дожить этот день.» – думал он, умывая лицо на берегу. Не успел он сделать все дела, как появилось темное отражение на воде. И сзади него окликнул хриплый голос: «Ганс, все тебя ждут». Дюран уже подумал, что теперь беды не миновать, остается только одно – дать отпор. Но, быстро обернувшись от страха, увидел знакомое лицо. Это был один из Аппарата президента – Тимми. Хорошо, что Ганс узнал его хотя бы по маленьким желтым круглым очкам, иначе он бы вспомнил про лучевой пистолет, и кто знает, какой части тела лишился бы Тимми. Но благо, всё обошлось.

– Ну же, вставай, с нами в команде еще Маркрес Алонсо, Марта, и какой-то «Пришелец».

– Кто это? Где Рокуро и Стью?

– Им тоже пришлось разделиться.