8-й день недели (СИ)

глава 7. У нас же, русских людей, это звучит как: "всяк бо просяй приемлет, и ища обретает, и толкущему отверзется". Сие сказанное означает, что Солнечный костёр горит внутри каждого человека. Просто не все об этом догадываются.

- Видимо, я среди них. - Вздохнул журналист. - Потому что не ощущаю в себе никакого огня.

Псиведьма остановилась и посмотрела в его глаза.

- А хочешь?

Колганов замер перед пристальным взором.

- Звучит заманчиво. Даже интригующе. - Честно признался он. - Только не уверен, что эта ноша мне по плечу. Понимаешь, о чём я?

- Понимаю. - Псиведьма продолжила движение. - Но есть очень простой и безболезненный способ раздуть в себе пламя священного огня - совершать добрые поступки. Да, творить добро. Как бы банально и избито это ни звучало. Причём, не афишируя это.

Они шли неторопливо, погружённые в беседу и не замечая ничего вокруг. В том числе высокую девушку с длинными чёрными волосами, бредущую следом за ними на некотором удалении. Брюнетка остановилась для того, чтобы собрать волосы в пучок и поправить солнцезащитные очки. За чёрными стёклами блеснули жёлтые глаза с узким вертикальным зрачком. Немного помедлив, девушка направилась в сторону и скрылась в густой зелени ближайшей лесопосадки.

- А если собственного огня будет не хватать? - не унимался Колганов.

- Такое возможно, особенно в трудные моменты жизни. - Псиведьма ощущала его скептицизм, но понимала, что победить неверие способно только время. - Тогда прямая дорога в храм - черпать силы от Огня Солнечных. Правда, иногда происходит обратное - в человеке настолько много солнечной энергии, что творимые им вещи, предметы напитываются ею. Таким был скульптор Стефано Галуччо, подписывавшийся псевдонимом Ferrabezzo. Его работы, случалось, от высокой концентрации Холодной энергии протестовали, меняя форму и очертания. В ответ на это Холодные его убили. Тело так и не нашли. Они вообще мстительны, черпают свою природу в зависти.

Колганов вдруг отчётливо услышал всплеск от упавшего в воду тела скульптора.

- А чему они завидуют? Ведь у них, как я понял, есть всё: и деньги, и власть, и слава.

- Мы образ и подобие творца. А они - лишь его тень. Тень - отсутствие света. Поэтому они так рьяно и охотятся за нашим огнём, чтобы превратить нас в себе подобных.

- У них это получится?

- Ответ на этот вопрос знает только давший нам жизнь.

Псиведьма взяла журналиста за руку.

- Закрой глаза и доверься мне.

Колганов повиновался и не мог видеть, как его проводница сделала тоже самое.

А жёлтые глаза, не мигая, продолжали за ними пристально следить. Сначала Маржана проявляла излишнюю осторожность, но потом заметила, что может передвигаться практически бесшумно, причём даже не сбавляя шага. Холодная змеиная кровь подарила нечеловеческую силу и ловкость, однако забрала жалость и сострадание. Вскоре преследовательница настигла двух молодых людей. Красивые точёные губы в плотоядной улыбке обнажили четыре удлинённых клыка.

Колганов продолжал шагать во тьму. Это было непривычно, но крепко держащая его женская рука вселяла уверенность.

Во тьме я не одинок.

Спуститься в пещеру и проникнуть в самое сердце спящего очага не под силу обычному человеку, однако Маржана уже не была образом и подобием Бога. Обернувшись змеёй, она незаметно и беспрепятственно скользила вслед за уходящими вперёд людьми.

Звук шагов становился всё отчётливее, а поверхность под ногами - твёрже. Возникло ощущение, что они спускаются под землю...

Под Молодецкий курган

...но воздух продолжал оставаться тёплым.

Где мы?

Он подавил желание задать вертящийся на языке вопрос и попробовал сосредоточиться на ощущениях.

- Открывай глаза!

Голос Псиведьмы прозвучал неожиданно громко и раскатисто, отчего Колганов вздрогнул.

Они находились в огромной пещере идеально круглой формы. Свод был настолько высоким, что терялся из виду. Но поражало не это, а совсем другое: ровно в центре горел, потрескивая и колыхаясь, большой, с человеческий рост, костёр. Причем брал начало не от поленьев, которых вовсе не было, а парил в нескольких сантиметрах над каменным полом. Зрелище настолько завораживало, что на него, не отрывая взгляда, можно смотреть целую вечность.

Колганов и Псиведьма так и стояли, взявшись за руки и не проронив ни слова. Наконец, она повернулась к нему:

- Знаешь, я и раньше любила здесь бывать, а сейчас, после смерти Колы, почти не выхожу из храма. Стою, смотрю, и никак не могу согреться. Мне его не хватает.

Колганов крепко обнял всхлипывающую девушку.

- Он всегда был таким: неугомонным непоседой. Любил поступать по-своему, не прислушиваясь к мнению других. Это его и погубило.

Егор не знал, какие слова подходящие в такой момент.

- На всё воля Божья.

Псиведьма отстранилась, вытирая слёзы.