8 КУРС (Снейджер) - КНИГА 2 (СИ)

— Зеленый чай с тортиком, — вклинилась в предложение Вика, а ее живот жалобно взвыл, вторя хозяйке. На губах Малфоя снова заиграла странная улыбка, мрачность на глазах развеялась, а кольцо его рук вновь стало самым приятным и безопасным местом на свете. Перемены были разительными, заставив Викторию в удивлении приоткрыть рот и чуть не потерять челюсть.

— Раньше ты сладкое не любила, — как будто поясняя, мягко произнес Люциус, завораживая темно-серыми омутами девушку.

— Я и сейчас не особо люблю, — для чего-то шепотом уточнила она, и облизала пересохшие в мгновение губы.

— Хорошо, — медленно кивнул Малфой, не отрывая глаз от пухлых коралловых губ любимой. — Тортик с зеленым чаем, — взгляд мужчины стал более осмысленным, хотя некоторая осоловелость в нем и дальше присутствовала. Он поднял глаза выше, смотря исключительно в голубые омуты, и тяжело сглотнув, продолжил командовать. — Мы с тобой спокойно всё обсудим, ты выслушаешь меня, я тебя, и мы придём к взаимовыгодному пониманию. И я никогда, слышишь? Ни-ког-да не забуду о нашем ребенке, — более, чем внушительно сказал Люциус, вызывая очередную волну слез девушки.

Только за эти последние слова, она готова была простить ему всё… Да только обида горьким комом до сих пор стояла в горле и больно сжимала сердце в тисках. Судорожно вздохнув, Воканс прикрыла глаза, что не помешало соленой влаге оставлять мокрые следы на ее лице, и опустила голову, пытаясь совладать с чувствами, мыслями и эмоциями. Не вынося слез конкретно этой представительницы женского пола, Люциус не менее шумно вздохнул и прижал плачущее создание к своей груди, утыкаясь в темную макушку носом. Опять вдохнул любимый и родной запах ее волос, чувствуя, как маленькое тело в его руках, прижатое к нему тесно-тесно, мелко вздрагивает, он готов был проклясть самого себя. Заавадил бы любого, кто посмел бы нагрубить этому маленькому чуду, его чуду, и вызвать хоть одну слезинку, а сам стал причиной водопада. Почему? Потому, что Люциус Малфой — трус, козел и сволочь, которая в первую очередь думает о себе. С этими утверждениями он согласен и усердно будет трудиться, чтобы исправиться, чтобы Вика больше никогда не смогла сказать этого, чтобы у нее больше не было поводов и причин для этого.

— Давай поговорим, — через силу выдавила Воканс, пока нечто вредное и злое нашёптывало ей разные жуткие сюжеты, а обида всё это поддерживала, непрозрачно намекая на то, что Люциус говорит исключительно о «ребенке», никак не включая саму девушку. Впрочем, это уже лучше, тихо подбадривал оттаивающее сердце рассудок, так как ранее Вика больше боялась того, что узнав о дитяти, Люциус потребует от него избавиться самым радикальным образом — абортом. Конечно, для чистокровного аристократа иметь бастарда это не просто ужасно, это реальный кошмар. А если общество прознает? В такие реалии взглядов магической аристократии Виктория была неплохо посвящена и подкована собственной бабушкой. Но лично Воканс была уверена, что Малфой ничего подобного требовать не имел права, ведь сам во всем виноват. Не хотел бы ребенка, думал бы головой и применял необходимые чары! И не то, чтобы она была как-то сильно против этого деликатного процесса, но она искренне считала, что это личный выбор любого человека, а она была против убиения собственного, пусть и не родившегося еще, ребенка! Поэтому, стоило гаду блондинистому заявить о своей «просвещенности», как мозг принялся лихорадочно придумывать ходы отступления, а руки сами собой потянулись к уже не столь плоскому как ранее животику. Правда настрой самого Люциуса Вику несказанно обрадовал, чего уже там — она сумела наконец чуточку расслабиться, но другие опасения в голове засели намертво. Вдруг попытается отобрать малыша?..

— Садись, — нехотя отпуская девушку, Люциус гостеприимно указал на мягкий диванчик, и безпалочковой магией разжигая огонь в камине, позволив оценить собственную силу. Взгляд Воканс сразу сделался несколько обреченно-решительным, сама она нормально магию применять без палочки уже не могла — случались стихийные выбросы магии. Меж тем, Малфой вызвал домового эльфа, который подобострастно поклонился хозяину, бросил нечитаемый еще взгляд на гостью и выслушав заказ, смылся исполнять. Из-за собственной задумчивости Виктория не обратила большого внимания на слугу Малфоя-старшего и хорошо, наверное.