9 тайных посланий от монаха, который продал свой «феррари»

После завтрака я решил побродить по улицам. К полудню солнце стало припекать нещадно. Его яркость и тепло напомнили мне о талисмане «подлинности» – об этой крошечной монетке с солнцем и луной. Предполагалось, что он должен обладать некой восстанавливающей силой. Как именно это работает? Может ли он помочь человеку обрести его подлинное «Я»? И если да, как это может помочь кому-то исцелиться? Я шел, вглядываясь в лица прохожих. Я решил поиграть, отгадывая, кто из встречавшихся мне людей живет своей подлинной жизнью, а кто нет. Молодой высокий мужчина, уткнувшийся носом в путеводитель по Парижу, – нет. Малыш, крепко ухватившийся за мягкую игрушку, – да. Немолодой хмурый официант, стоящий у дверей в небольшое бистро, достающий из кармана сигарету, – нет. Женщина, раскладывающая яркие шарфы на витрине магазина, – да. Еще несколько кварталов я продолжал гадать, а потом призадумался о том, что определяет мой выбор. Я решил, что определенное выражение наполненности во взгляде заставляет меня думать, что они живут «реальной» жизнью, а не по какому-то шаблону, который навязывает им общество. Взгляд, который говорит, что они знают, кто они на самом деле, что для них важно и чему они посвящают отведенное им время. У кого еще был такой взгляд? У мамы и папы. Возможно, это только детское восприятие, но, даже когда они ворчали из-за нашего покосившегося дома или по поводу старого автомобиля, они казались мне невозмутимыми, более того – даже довольными жизнью. Это сводило меня с ума. Я подумал о нескольких своих друзьях и вдруг вспомнил про Джуана. Не того Джуана, которым он был в последние годы, а того человека, которого я встретил, когда впервые перешагнул порог нашей компании.

Должно быть, ему только-только перевалило за сорок, когда мы впервые встретились, но он обладал мудростью и энтузиазмом ученого старца. Во время собеседования он казался отвлеченным, даже безразличным; я удивился, когда он в итоге позвонил мне и предложил работу. Позже я понял, что мне просто довелось застать его погруженным в свои мысли. Вероятно, ему так понравились мои тесты по профпригодности, мой предыдущий опыт работы и мои вводные замечания, что он просто размышлял, работу над какими проектами он мог бы мне доверить. Однако в мой первый рабочий день Джуан казался уже вполне заинтересованным.

– А вот и он, – объявил он, когда я вошел. – Идите все сюда! – обратился он ко всем в лаборатории. – Встречайте нового члена нашей команды – юного, но впечатляющего Джонатана Лондри.

Потом нас всех представили друг другу, провели для меня экскурсию по лаборатории и накормили обедом в местной забегаловке. Джуан велел мне сразу приступать к работе по новому проекту. Я до вечера засиделся у компьютера, ни на секунду не забывая о своем страстном желании преуспеть. Около пяти часов я почувствовал, как мне на плечо легла чья-то рука. Я обернулся и увидел улыбающегося Джуана.

– Кажется, у тебя был довольно насыщенный первый день, – сказал он. – Я останусь разобраться с бумагами, а ты иди домой. Ты и так хорошо поработал.

Не думаю, что я сделал хоть что-то полезное, но уверенность Джуана приободрила меня. Я глубоко вздохнул, сохранил файлы и выключил компьютер.

Так продолжалось всю неделю. Я сидел за компьютером, предельно сосредоточившись на работе, и, как только мои плечи затекали или в висках начинала стучать головная боль, Джуан заходил поинтересоваться, как у меня дела, предложить что-нибудь или даже временами посоветовать мне отправиться передохнуть. Но, несмотря на всю его поддержку, я умудрился напортачить еще в первый месяц работы – глупая ошибка в расчетах, из-за которой наши образцы отклонили. Босс Джуана ворвался в лабораторию, швырнув пачку листов на один из столов.

– Чьих это рук дело? – выпалил он.

Тут же появился Джуан, поднял бумаги и, взглянув на них, сказал:

– Извини, Карл, кажется, мы допустили здесь ошибку. Я прослежу, чтобы исправленные планы были у тебя к концу дня.

Карл не спешил уходить, подозрительно посматривая в мою сторону.

– Это моя ошибка, – сказал Джуан, продвигаясь к двери, явно пытаясь поскорее выпроводить Карла из лаборатории, – но ее легко исправить, мы сейчас же этим займемся!

Как только Карл скрылся в коридоре, Джуан подошел к моему столу:

– Никто не застрахован от ошибок, не стоит их бояться. – И добавил: – Ведь мы учимся на ошибках.

Таким был Джуан, словно в броне. Он вовсе не винил ни меня, ни того человека, который проверял мой отчет перед тем, как отправлять его дальше. Спокойный и философски смотрящий на жизнь. Неизменно оптимистично настроенный. Готовый поддержать каждого, кто с ним работает. Он мог достучаться до лучшего, что было в нас. Я искренне верю в это.

Тогда я даже не догадывался, что спустя восемь лет Джуана не станет, и что в конце останется только его жалкое подобие, вечно спешащее куда-то, тревожное и беспокойное. Его плечи опустятся, лицо осунется, а волосы покроет седина. Я больше не буду с ним работать, и хуже того, даже не буду с ним разговаривать.