90-е: Шоу должно продолжаться – 10

— Я запуталась, — глаза Наташи стали серьезными. — И сейчас уже думаю, что может мне вообще не нужно даже думать про замужество никакое. Мне кажется, я от этого тупею.

— Неинформативно, — сказал я. — Разверни свою мысль.

— Как все было, — Наташа шумно выдохнула и посмотрела на носки своих туфель. — Вова ко мне приходит и говорит: «Или с тобой, или ни с кем!» Привез мне полный багажник шмоток, прикинь? И цветы еще дарит. Дурацкие какие-то, правда, я даже названия их не знаю. А я его когда вижу, я как будто забываю, как разговаривать. Лицевой паралич, как когда я пыталась по-французски с настоящим французом разговаривать. У меня так крышу снесло, что я подумала, что вот оно, настоящее. Как в книгах пишут, любовное безумие. Ну и когда он сказал, что мы поженимся, я сразу согласилась.

— Звучит отлично, как по мне, — кивнул я.

— Ничего подобного, — вздохнула Наташа. — Ты дальше слушай. В общем, этот Паша дурацкий… Нас с ним в детском саду дразнили женихом и невестой. Я про это помнила, но не думала, что это тот самый Паша. Пока он мне не сказал про кабинки с клубничкой и хрюшкой по соседству. И я вспомнила. И у меня опять снесло крышу. И вот сейчас я думаю, что может насчет замужества я поторопилась.

— А что, Паша предлагает тебе за него замуж выйти? — спросил я.

— Нет-нет, нафиг! — Наташа замотала головой так, что волосы хлестнули ее по щекам. — Он тупой, я совсем даже не про это подумала. Просто… Просто если я выйду замуж, то это же будет означать, что это насовсем, да? Клятва, пока смерть не разлучит нас, и все такое. Но прикинь, вот выйду я замуж за Вову. А на следующий день встречу какого-нибудь Сережу. И у меня снесет крышу. Но, получается, будет нельзя же, да? У меня же теперь будет один единственный и неповторимый муж, а остальные как бы должны перестать существовать, да? Или печать в паспорте меня от этого крышесноса защитит, и я никогда больше ничего похожего не почувствую?

— Я тебя обожаю, Наташ, — я улыбнулся и покачал головой.

— Сарказм? — прищурилась Наташа.

— Ничуть, — я обнял ее за плечи. — Мне просто нравятся твои рассуждения.

— А мне не нравится, что я тупею, — насупилась Наташа. — Я теперь будто все время только и думаю про эту свою свадьбу, потом про этого Пашу и наш детсадовский роман. А потом опять про свадьбу. Мысли носятся по голове, как белки друг за другом, и ни для чего остального не хватает места.

— Это нормально, — сказал я.

— Мне не нравится, — Наташа помотала головой.

— А по-моему, твоя свадьба — это прикольное приключение, — сказал я. — Устроим из него безумное чаепитие на крыше, например.

— На крыше? — брови Наташи взлетели вверх.

— Раз у тебя сносит крышу, значит на крыше и надо праздновать, — глубокомысленно заявил я.

— Хм… — Наташа снова подперла подбородок рукой. — Когда ты говоришь, все как будто так легко становится. На крыше… Ой, песня моя любимая играет!

На сцене «Цеппелины» заиграли кавер чего-то очень знакомого. Заслышав медляк, публика перед сценой моментально распалась на пары. Рядом с прилавком «Африки» возникла какая-то возня. В полумраке было не очень понятно, что там… Кажется, кто-то пытается залезть на стол.

— Ой, она что раздевается? — прыснула Наташа. — Так это у нас теперь еще и стриптиз-бар?

От блузки Жанна Андреевна избавилась еще до того, как забралась на свой бывший прилавок. Залезть туда ей помогли кучкующиеся вокруг реднеки. Они же радостно аплодировали и выкрикивали комплименты. Ну, то есть как, комплименты? Очень немногословное и не очень приличное одобрение.

Дамочка выгибалась, игриво покачивала бедрами, поглаживала себя ладонями, встряхивала волосами и бросала на всех призывные взгляды.

— Это же наша спонсорша! — Наташа посмотрела на меня.

— Ага, — кивнул я, наблюдая за танцем со смешанным чувством беспокойства и испанского стыда.

— Так может ее надо спасать уже? — предложила Наташа.

— Пожалуй, — согласился я.

Мы синхронно встали и направились к эпицентру движа, к которому уже потихоньку стягивался народ.

— Жанна Андреевна, у вас все хорошо? — полюбопытствовал я, оттеснив плечом одного из реднеков, особо ретивого, который все норовил запрыгнуть на стол к нашей спонсорше или хотя бы потрогать ее за всякие выпуклые места.

— Ой, Володенька! — Жанна Андреевна всплеснула руками и покачнулась. Расстегнутый лифчик уже болтался только на одном плече. — Такое у вас замечательное мероприятие! И люди такие добрые, я прямо растаяла!

— Как Снегурочка, ага, — негромко проговорила Наташа, тыкая меня в бок. — Вот ее блузка. Кажется, это она. На полу валялась.

— Давайте я помогу вам спуститься, — галантно предложил я. — Песня как раз закончилась.

— Ну Вееелиал, ну е-мое! — недовольно заныли реднеки. — Ты нам весь кайф обламываешь!

— Сорян, мужики, — развел руками я. — Это вы тут развлекаетесь, а мы с Жанной Андреевной на работе!