99 дней

– Уверена, что хочешь это смотреть? – спрашивает он, устраиваясь на мягком кожаном диване и улыбаясь с полным ртом. Когда он приехал, мы полчаса целовались на кухне, мои руки сжимали его волнистые спутанные волосы, его теплый рот умело ласкал мой. Гейб отлично знает, как целоваться. Он склонил голову, чтобы добраться до моей ключицы и груди, а я изо всех сил пыталась выкинуть Патрика из головы. Мне не нравится, что ты с моим братом. Я продолжаю вспоминать тот момент на лужайке. – Может, ты собиралась посмотреть какой-нибудь документальный фильм про допинг или почву Западной Африки?

– Я уже оба посмотрела, – радостно сообщаю ему. Я приоделась перед его приходом – в обтягивающие джинсы и топик с глубоким декольте, на запястье два тонких золотых браслета. С Патриком я лишь носила обычные рваные джинсы и фланелевые рубашки, но с Гейбом мне почему-то хочется одеваться соответственно. Даже приятно прилагать усилия. – Но я все собиралась добраться до фильма про косаток из океанариума.

– Ну ты и ботаник. – Гейб закидывает руку на мои плечи и тянет меня к себе в полутьме: лишь одна лампа от «Тиффани» освещает комнату теплым светом. А потом он поворачивается ко мне. – Эй, как все прошло тем вечером с моим братом? – спрашивает он, слегка нахмурившись. – Я имею в виду, в машине. Извини, я тогда подставил тебя, да? Не понимал, насколько сильно пьян, пока не напился в хлам.

– Нет-нет, – протестую я, – все прошло хорошо. – Делаю паузу, желая перестраховаться, и не понимаю, почему. – Мы хорошо поболтали.

– Да? – Гейб улыбается, снова и снова проводя пальцами по лямке топика. – Я знал, что он в итоге успокоится.

– Я… Да. – Не знаю, можно ли сказать по произошедшему тем вечером, что Патрик успокоился, но не понимаю, как объяснить это Гейбу и хочу ли этого вообще. – Да, – неубедительно заканчиваю я.

Кажется, Гейб не замечает моей неуверенности, и слава богу; он снова целует меня, спешит завладеть моим ртом, пока я не начинаю задыхаться. Никогда вот так не целовалась с парнями. Его теплая и тяжелая рука лежит на моей талии – я беспокоилась, что он увидит какую-нибудь неприкрытую часть моего тела. Несмотря на весь бег, я все равно кажусь себе мягкой и рыхлой, но он так медленно и легко поднимает мой топик, а я так отвлечена, что замечаю это, лишь когда все происходит. Кончики его пальцев разжигают маленькие фейерверки на моей коже.

– Господи, – бормочу я в его губы, тяжело дыша и оттого смущаясь. Грудь едва поспевает двигаться вслед за дыханием.

– Так хорошо? – спрашивает Гейб.

Я киваю – мне нравится, что он спрашивает. Чувствую запах соли и древесного мыла. За его плечом Инди бежит от валуна, слышится знакомая музыка.

– Это самая интересная часть, – тихонько бормочу я и закрываю глаза, чтобы он снова меня поцеловал.

День 31

Когда я показываюсь у пиццерии, Конни разворачивает горшки с цветами, желтое солнце бьет мне в спину.

– Привет, Молли, – удивленно говорит она, когда видит меня; до этого дня я держалась подальше от магазина. Бабочки в моей груди размахивают бумажными крыльями.

– Здравствуйте, Кон, – отвечаю я.

– Привет, Молли, – повторяет она с нейтральным выражением лица, словно красит стены в больнице. – Гейба здесь нет.

Я киваю, стараясь подражать ее безэмоциональности. Конечно, я знала, что парни сейчас работают в разные смены, что проводят вместе как можно меньше времени. Что почти не разговаривают друг с другом, и это моя вина.

– Я пришла за пиццей.

Да, возможно, кусок с колбаской и перцем – мое прикрытие, но я вижу нужного мне брата за стойкой в запачканном соусом фартуке, посыпающим круг сырого теста тертым сыром. Патрику нравится готовить пироги, по крайней мере, так было раньше. Он говорил, его это успокаивало.

– Привет, – тихо здороваюсь я, не желая его напугать; в этот час в магазине довольно пусто, лишь ребенок в углу играет на автомате в «Пакмана» да из колонок слышится шипение радиостанции. И добавляю по глупости и чуть запоздало: – Приятель.

Патрик закатывает глаза.

– Привет, подруга, – отвечает он, уголки его рта подергиваются: это не совсем улыбка, но так близко я к ней пока не подбиралась. Он теперь еще больше похож на папу, чем раньше. Я рефлекторно улыбаюсь. – Как дела?

– Ох, знаешь, – передергиваю плечами, засунув руки в карманы, – как обычно. Задаю жару, жить не могу без пиццы.

– Ага, – усмехается Патрик.

Когда мы были вместе, он дразнил меня из-за того, что я на нервах начинала плоско шутить, пока кто-то меня не затыкал. Он смотрит на меня. И ждет.

Я гримасничаю: он не сдастся так легко со всей этой дружбой. Кажется, это не его случай. Снова пытаюсь.