999-й штрафбат. Смертники восточного фронта

— Карточки, карточки — только о них и слышишь на каждом шагу. Впрочем, ты и раньше пользовал больных втихомолку… Ладно, пошли наконец.

— Хорошо–хорошо, сейчас идем, — ответил доктор Виссек, поднимаясь.

Пациентом оказался мужчина лет сорока с почти полностью забинтованным лицом. Молча, деловито и очень сноровисто доктор Виссек снял повязку. Увидев это лицо, Юлия невольно поежилась: отекшее, глаз почти не видно, губы воспалены, а у носа огромный, сочащийся гноем нарыв.

— Ну что я могу сказать? Кое–какие улучшения есть.

Юлия поняла, что эти слова Франца обращены не к ней, а к больному. Пациент попытался что–то сказать, но слышно было лишь невнятное бормотание. Как же он страдает, мелькнуло в голове у Юлии, какая это жуткая боль!

— Ничего страшного, мы только сейчас возьмем у вас пробу гноя — вон какой у вас чудный нарывчик, такие, знаете, не грех и изучить. Пусть в лаборатории попотеют.

Сказано это было непринужденно, добродушно, он хочет успокоить больного, подумала Юлия, да, Франц — врач от бога, на себе испытавший боль, тот, кому ежедневно приходилось пересиливать себя, тот, кто полностью осознавал свой долг я здесь, чтобы облегчить ваши страдания, утешить и подбодрить вас.

Доктор Виссек осторожно соскоблил лопаточкой гной и поместил его в фарфоровую чашечку для проб.

— Этого, думаю, будет достаточно, — заверил он Юлию, когда они вышли в коридор. — Парочка миллионов стафилококков, никак не меньше. Наш бактериолог гарантировал, что это чистейший Staphylokokkus aureus . Так что твоим подопытным мышатам туго придется. Ты ведь с мышами работаешь?

— С мышами, с мышами.

— Я могу как–нибудь забежать к тебе?

— Разумеется. Но не раньше чем все прояснится!

— А когда это будет? Знаешь, ты меня не на шутку заинтриговала.

— Через несколько дней. Ну, дней через пять, от силы через шесть.

— Хорошо, я позвоню.

— Позвони, я буду ждать.

Эрих Видек сидел в недостроенной землянке и курил — последнюю из остававшихся у него сигарет. Узкий вход закрыла чья–то фигура. Приглядевшись, Видек едва не вставил сигарету горящим концом в рот — никак Крюль?

— С ума сойти! — обронил Видек, поднимаясь.

— Ну что, пьянчуги? Сачкуете? А–а, ты тут один. А где остальные?

— Кто?

— Кто–кто? Остальные. Или тебе одному эту землянку отвели?

— Просто тут кое–что доделать надо, — попытался объяснить Видек.

На самом деле он спрятался в этой землянке за полчаса до конца работы, так измотался, что хоть в снег заваливайся и спи, а в землянке, хоть и незавершенной, было по крайней мере тепло. Куда уютнее, чем снаружи, где ледяной ветер кидает тебе в морду острые льдинки.

— Ну, не знаю, в целом очень даже и ничего здесь. Что нашему брату–солдату нужно? Да немного. А я вот здесь, чтобы проверить, куда делись пятьдесят метров траншей. А вы, вместо того чтобы копать, здесь отсиживаетесь. Вот пришлось самому сюда выбираться, будто мне делать нечего.

Эрих Видек задумчиво задавил окурок, потом бережно уложил его в нагрудный карман и снова уселся. Крюль, поглядев на него, вдруг как рявкнет:

— Ну–ка, подъем! Кирку в руки, и работать!

— Не–е, — ответил Видек — Нас уже вот–вот сменят. Я здесь уже десять часов, с самой ночи. И не жравши все это время, и без отдыха. Так что всё, кончай работу!

— Без отдыха, говоришь? А что, разве вермахт — санаторий? — продолжал вопить Крюль.

Он вдруг будто обрел прежнюю важность. Еще бы! Им с Хефе и Кентропом пришлось засветло выехать сюда из Горок целой колонной — на четырех мотосанях, у врага на виду. Только враг на них не обратил никакого внимания. Что навело Крюля на мысль, что все эти слухи о том, что, дескать, русские палят по всему, что движется, не больше, чем слухи. И распускают их те, кому не хочется расстаться с тылом. Да, но откуда тогда столько убитых и раненых? Впрочем, этим лучше голову не забивать. Может, и самострелы. Бог ты мой, за этими негодяями нужен глаз да глаз!

Едва добравшись до уже прорытых траншей, Крюль решил отправиться на разведку. Но вместо работавших в поте лица землекопов обнаружил сидевших в землянках и на дне траншей продрогших и смертельно усталых людей, с нетерпением дожидавшихся, пока их сменят. Так он и набрел на недостроенную землянку, где укрылся Видек.

И, надо сказать, в этой землянке было не так уж и плохо. Стены обшиты досками, толстые подпорные столбы, ниши, где можно сколотить нары, а на них потом уложить соломенные тюфяки. Полный армейский комфорт. Впрочем, у него еще будет время осмотреться. А пока что надо послать отсюда ко всем чертям этого упрямца Видека. Он уже открыл рот, чтобы рявкнуть на солдата, но в этот момент прогремел отдаленный взрыв. И тут же раздался вой, потом грохнуло — раз, другой, третий… Раз восемь подряд. Пол и стены землянки задрожали мелкой дрожью, словно больной в жару. Крюль, ухватившись за подпорный столб, невольно втянул голову в плечи. Его сытая физиономия приобрела землистый оттенок и, невзирая на холод, покрылась бисеринками пота.

— Что это? — непонимающе спросил он, когда залпы отгремели.

— Русские, — устало ответил Видек.