999-й штрафбат. Смертники восточного фронта

Это был либо Фрайтаг, либо кто–то из егерей. Понять, кто это, с такого расстояния Кордтс не смог. Насколько он понял, солдат был вооружен одной лишь винтовкой. Кто–то из членов экипажа распахнул люк и выстрелил из пистолета прямо ему в лицо. Затем танкист нырнул обратно. Грохнул пушечный выстрел. Танк, по–прежнему с открытым люком, рванул в сторону города по главной улице. Эта бронемашина первой ворвалась в центр Холма, где, по всей вероятности, примерно полчаса вела орудийный огонь по зданию ГПУ. Затем «тридцатьчетверку» либо подбил кто–то из защитников города, либо она промчалась по центру города и вырвалась за пределы периметра на другом краю.

Между тем Кордтс снова увидел Байера, ковылявшего к другому солдату, тому, который не полез на танк. Кордтс напряг зрение, старясь понять, не Фрайтаг ли это.

Шерер только что вернулся с обхода периметра, который проводил ежедневно, иногда даже дважды в день. Ему не удалось вернуться в здание бывшего ГПУ прежде, чем вражеский танк открыл по нему орудийный огонь. Вместе со своим адъютантом он нашел укрытие возле стены разрушенного дома на другой стороне улицы. Оттуда они наблюдали за тем, как в центр города ворвался второй «Т–34».

— Люк открыт, — заметил Гадерманн, генеральский адъютант. Он был вооружен трофейным советским автоматом, так называемой «козьей ножкой». Немцы высоко оценивали боевые качества этого оружия и всегда старались забрать такие автоматы у погибших красноармейцев. У Шерера был такой же. Убитых врагов на улицах города было достаточно, чтобы снабдить оружием осажденный гарнизон.

Оба, и генерал, и Гадерманн, открыли огонь по верхней части танковой башни. Быстро мелькнула вскинутая вверх белая рука, которая тут же исчезла. Тяжелая крышка люка все так же оставалась откинутой.

— Я сейчас им покажу, герр генерал! — воскликнул Гадерманн.

Шерер внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал, не желая потерять ценного сотрудника. Он бы и сам с удовольствием попытался пустить очередь в открытый люк, однако понимал, что рисковать не стоит. Генерал понимал возложенную на него задачу, знал, что сам он человек достаточно храбрый, и поэтому не стал горячиться. Он положил руку на спину Гадерманна, и тот отпрянул назад. К сожалению, гранат ни у кого из них не было. Шерер выругался и еле сдержался, чтобы не прикрикнуть на адъютанта.

Попытка забраться на броню движущегося танка была сродни самоубийству. Для того чтобы оправдать подобный риск, следовало иметь с собой хотя бы что–то, что позволило бы уничтожить эту железную махину Шерер все–таки крикнул Гадерманну, приказывая не лезть прямо под гусеницы танка, и выпустил еще одну очередь из автомата. Вторую давать не стал, опасаясь задеть разгорячившегося офицера.

Приблизившись к первому танку, вторая «тридцатьчетверка» сбросила скорость, что позволило Гадерманну подскочить к ней и ухватиться за скобу на ее борту. Взревев двигателем, танк рванул вперед. Гадерманн отпустил руку и едва успел отскочить в сторону.

Экипаж бронемашины с открытым люком, должно быть, что–то почувствовал или по какой–то другой причине впал в панику. Прямо на глазах Шерера бронемашина с ревом промчалась вперед мимо первого танка, мимо здания ГПУ, по заваленной обломками камней улице, на полной скорости направляясь к другому концу города. По всей видимости, там танкистам было проще прорваться обратно на свои позиции. Было трудно предположить, как поступят дальше экипажи советских танков. Шерер не раз становился свидетелем тупого упрямства врага, атаковавшего каждый день, невзирая на погодные условия и боевую обстановку, и все же, ворвавшийся внутрь города враг, похоже, освобождался от каких–либо продиктованных начальством ограничений. Его действия становились бестолковыми и непредсказуемыми. Он метался по осажденному городу как бешеный пес и всегда оказывался вблизи разбитого орудийными снарядами здания ГПУ, куда его тянуло каким–то невидимым магнитом.

Гадерманн оставался на улице и, нагнувшись, пытался найти выпущенный из рук трофейный автомат. Он бросил взгляд на танк, рокотавший двигателем на холостом ходу на центральной площади метрах в тридцати от него.

— Возвращайтесь! Быстрее! — крикнул ему Шерер и бросил взгляд на первый танк, который навел свое орудие прямо на вход в здание ГПУ. Раздался залп. Танк стрелял в цель практически в упор. Во все стороны полетели обломки и каменная крошка.

Пыль медленно опадала на грязный снег. Русские устремились прочь, на ходу увеличивая скорость.

Казалось, будто танковая атака — не более чем случайный набег нескольких отчаянных безумцев. Штурмом ворваться в город… Выпустить пару снарядов… Рвануть прочь на полной скорости…

Шерер помог своему адъютанту встать на ноги. Затем они медленно зашагали к зданию ГПУ. У входа стоял Мабриус в окружении нескольких офицеров.