А. А. А. Е.

Но это было нелегко. Полиция крайне внимательно следила за всеми, с таким трудом согнанными ею для встречи принца людьми, и говорить о незаметном бегстве не приходилось. Оставалось одно: бежать совершенно явно и открыто, полагаясь на силу и выносливость своих ног.

Первым рискнул Бинги. Пользуясь тем, что полиция, желая кратчайшим путем пересечь дорогу высочайшего кортежа, повела их какими-то таинственными закоулками, он, изловчившись, дал хорошего пинка одному из бобби и, подножкой сковырнув другого, ринулся вперед, как черная стрела. Виктор, не колеблясь, вырвался из ряда сопровождавших его агентов и постарался не отстать от своего темнокожего товарища. Полицейские растерялись и, прежде чем началось преследование, наши беглецы имели уже несколько футов выигранного расстояния. Однако, Виктору дьявольски не повезло. Он споткнулся о какой-то валявшийся на дороге камень, упал и, едва поднялся на ноги, как почувствовал, что чья-то рука держит его за ворот куртки. Он успел крикнуть приостановившемуся Бинги:

— Беги!

И в мгновение ока сообразил, что надо делать.

Невыносимая жара не позволяла двигаться в застегнутом виде, и распахнутая куртка едва держалась на плечах. Одно ловкое движение, один пинок ногой, и Виктор уже снова мчится, поднимая облако пыли. Растерянный полицейский остается далеко позади и стоит, недоумевающе глядя на куртку, болтающуюся в его руке.

В погоню бросаются другие, предоставляя неудачливому блюстителю порядка, добросовестно обшаривающему карманы куртки, заняться своей добычей.

Перочинный ножик… блокнот… довольно грязный носовой платок… какие-то бумажки с текстом на непонятном полицейскому языке и…

— Ой!..

Красная комсомольская книжечка Виктора выпадает из пальцев испуганного полисмена и ярким пятном маячит на белом поле улицы. Блюститель порядка долго не решается нагнуться и поднять ее. Ему приходит на помощь вынырнувший откуда-то шпик.

— Что ты нашел? Что такое? Да это билет социалиста! Это!..

Он не доканчивает и машет руками какому-то человеку на белой лошади. Тот, не теряя своего достоинства, спокойно подъезжает к месту происшествия и, старательно укрепив в глазу монокль, рассматривает опасную находку.

— Откуда вы взяли это?

Полицейский рассказывает историю бегства Виктора и получает хороший нагоняй за то, что упустил такую опасную птицу. Шпик волнуется и как собака, тянет носом воздух. По приказанию человека на белой лошади он осторожно, двумя пальцами, надев предварительно перчатку, берет красный билет и, сопровождаемый двумя полисменами, впереди которых едет верховой, двигается по середине улицы к стоящему в стороне экипажу.

В экипаже восседает, откинувшись на эластичные подушки, какая-то очень жирная и, по-видимому, очень важная особа. При виде билета особа эта пытается сохранить хладнокровие, по ее жирное лицо покрывается багровыми пятнами и пухлые, выхоленные руки никак не решаются взять опасный документ. Наконец, билет удостаивается благосклонного осмотра. Важная особа вертит его в руках, осматривает и словно обнюхивает со всех сторон; пытается разобрать значение непонятного языка, потеет, пыхтит, тонким батистовым платком отирает лицо, снимает белый шлем, под которым обнаруживается солидная лысина, и, пожевывая губами, долго думает. Полицейский подвергается перекрестному допросу. Он в десятый раз должен рассказать, как выглядели убежавшие от него люди и каким образом в его руки попала куртка с таким опасным содержанием. От него требуется подробное описание роста, цвета волос и глаз Виктора и каждый раз, когда он не может дать исчерпывающего ответа, из уст важной особы сыплются не весьма благосклонные замечания об умственных способностях местной полиции.

Наконец, начинается совещание. В совещании, кроме важной особы, участвуют шпик и человек на белой лошади. Все трое по очереди изучают страшную красную книжку, испуганным шепотом сообщают друг другу свои впечатления. Слышны отдельные слова.

— Заговор… священная особа принца… проклятые большевики… агенты Коминтерна… большие неприятности…

Наконец, важная особа принимает решение. Она встает в коляске во весь рост и, пытаясь придать своему пискливому голосу властность, распоряжается:

— Немедленно! Самых расторопных людей! Не позже вечера! Я надеюсь!

Человек на белой лошади почтительно выслушивает столь важные приказания и, придерживая двумя пальцами выпадающий все время монокль, начинает торопить полицейских.

Те готовятся не на шутку. Внимательно проверяют заряды револьверов, прикидывают на руке тяжесть резиновых палок и рассыпаются по улицам и переулкам в поисках опасных преступников, так дерзко удравших от полиции его величества.

II