А был ли мальчик (част 1-6)

- Не знаю, как у волков, а мой бродяга воспринимает тебя очень неоднозначно: как почти взрослого щенка, который почему-то может оказаться опасным. Хочется одновременно и опекать, и выяснить, кто тут главный.

- А... Тогда понятно с Люпином - он решил начать со второго. В общем, я победила, но не заставляла его ползти ко мне на пузе - это ему явно понравилось. Кстати, я превратилась почти моментально и безболезненно оба раза, а он мучился около получаса.

- Да, - подтвердил Сириус. - Это всегда плохо ему давалось.

- В общем, остаток ночи мы провели каждый на своем матрасике, но при этом от него исходил такой жуткий запах вины, унижения и стеснения, что мне было некомфортно в собственном теле. Он пару раз порывался повыть на лампочку, но каждый раз так стеснялся, что обрывал себя на второй ноте. Это было ужасно, хотелось закрыть уши лапами и заткнуть нос одновременно! Он так издевается над собственным волком, что я его убить за это готова! Представляете, со зверем вполне можно разговаривать - он общается своего рода мыслеобразами, картинками, наполненными эмоциями. Дай-ка, - я взяла у папы пустой стакан, из которого он только что допил сок, и трансфигурировала во флакон. Вытащила воспоминание из головы:

- Вот, просмотрите вместе. У тебя ведь есть Омут Памяти, Сири?

Крестный только кивнул, а папа уточнил:

- Ты слила стандартное воспоминание или эмоциональное? - в отличие от обыкновенного, эмоциональный слепок воспоминания позволял забраться в голову к отдавшему его человеку, пережить ситуацию так, как воспринял и пережил ее он, а не быть посторонним наблюдателем.

- Эмоциональное, конечно. В общем, я твердо уверена: оборотничество - это своеобразный вид анимагии, которое подчиняется своим законам. Честно говоря, я теперь сомневаюсь абсолютно во всем, что написано в книгах об оборотнях. Кстати, о книгах - я тут нашла одну, показавшуюся мне толковой, и собираюсь прочитать ее прежде, чем буду вынуждена поговорить с Люпином.

Папа внимательно посмотрел на меня:

- Так мне варить зелье или нет?

Я задумалась. С одной стороны, я не смогу скрывать того, что я оборотень, когда снова вернусь в Хогвартс. А с другой - мне вовсе не хотелось убивать волчицу, испуганно скулящую сейчас внутри меня.

- Вари, - решила я. - На всякий случай. Но я выпью его только если не найду другого выхода.

Если вчера я просто бегло пролистала книгу Блэр, то сегодня я читала внимательно и понимала, что готова подписаться под каждым словом.

Селена была оборотнем. Оказалось, что ее заразили в двадцать с небольшим лет, и девушка, страстно обожающая зверей, вовсе не расстроилась. Она была уверена, что сумеет договориться со своим волком, и так и случилось. Неплохо образованная для конца пятнадцатого века, Селена изучала саму себя, анализировала свои эмоции, чувства и записывала выводы. Она хотела перевернуть представление магов о таких, как она, но явно не успела. И я собиралась выяснить, почему ее книга сохранилась только в библиотеке Блэков, а не стала достоянием общественности.

Селена подтверждала то, что я выяснила опытным путем: полное расслабление и концентрация на чем-то приятном для волка помогает избежать болезненной трансформации. Луна все равно вытащит твоего зверя наружу - так зачем усложнять ей задачу?

Подтверждала она и то, что со зверем можно договориться. На самом деле, считала Селена, человеческий разум, как более высокоорганизованный, всегда возьмет верх над звериным, и только тот, кто и в людском облике не отличается покладистым нравом, рискует в буквальном смысле слова "озвереть".

Выяснилось, что стать волколаком - неуправляемым зверем с получеловеческим разумом - можно не только злоупотребив волчьелычным зельем. До пятнадцати людских лет его действительно нельзя было принимать вообще, а после - следовало пить строго дозировано. Да, аконит не давал волку взять верх, но он же и ослаблял человека, и подросток в девяти случаях из десяти застревал в волчьем теле, постепенно сходя с ума. Волколаком мог стать и взрослый, и, как мне кажется, Люпин рано или поздно им станет - если однажды его желание перестраховаться возьмет верх над здравым смыслом. Сам по себе Люпин слаб, и стоит только ему переборщить с зельем... Надо запретить папе варить ему волчьелычное.

Грейбек был типичным волколаком - позволил зверю занять место человека. Зато он мог перекидываться независимо от фазы Луны и разговаривать: его волк дал ему такую возможность. Он не был сумасшедшим настолько, чтобы отказаться от человеческого облика, но разум его был почти волчьим.

Селена тоже была волколаком - по меркам людей. Путем взаимопонимания она достигла того, чего и Грейбек - могла выпускать свою волчицу днем, и не в полнолуние. Но она всегда оставалась ведущей в их тандеме, и никогда не была ведомой. Для удобства я решила называть всех здравомыслящих оборотней, собственно, оборотнями, а сумасшедших - волколаками, независимо от особенностей трансформации.