А был ли мальчик (част 1-6)

Августа Лонгботтом оказалась именно такой, какой я ее себе представляла: властной, своевольной и безмерно обожающей своего внука. Вопреки опасениям Невилла, мы нашли с ней общий язык, и миссис Лонгботтом даже пригласила меня погостить у них на летник какникулах. И, может, я даже воспользуюсь ее приглашением.

Вторая встреча была не столь радостной. Лорд Малфой, любезно согласившийся подбросить мне фактов, ввел меня в состояние крайней тревожности.

Я не знала, как увязать все факты в одну картину, но и по отдельности они мне нравились мало. В конце лета пропадает Берта Джоркинс, не последнее лицо в аврорате. На Чемпионате мира кто-то устраивает пожирательскую акцию -- и заклинание "Морсмордре", вызывающее Черную метку над местом преступления, оказывается выпущено из палочки, найденной в руке домовухи Крауча. Это притом, что домовым эльфам магическое законодательство вообще запрещает пользоваться палочками. Как ни странно, никаких санкций арест домовухи не повлек -- Крауч по-прежнему остается на своем посту и судит Тремудрый Турнир. Более того, расследование в отношении Винки вообще прекратили -- после того, как Крауч дал ей одежду. Незадолго до Рождества Крауч заболевает -- настолько, что сейчас он не выходит из дому вообще, а его служебные обязанности исполняет Персиваль Уизли. Расследование по делу о Кубке Огня, заколдованном неизвестным, тоже проводилось крайне неохотно -- лишь после того, как Малфой нажал на все доступные рычаги, аврорат соизволил проверить Кубок на наличие заклинаний.

Люциус катастрофически терял позиции. Более того, он не понимал, почему это происходит. У него создалось впечатление, что некто неуловимый дергает за ниточки, имея конечной целью парализовать работу министерства. Малфой и Фадж, каждый по мере своих сил, старались собрать воедино рассыпаающийся механизм, но это было все равно что бороться с ветряными мельницами. Никаких тяжелых нарушений или должностных преступлений, за которые можно было бы наказать -- только халатность и небрежность. Не та дата в отчете, не тот номер в приказе, не та буква в фамилии назначенного сотрудника -- и горы, горы макулатуры растут, погребая под собой чиновников. Казалось, будто какой-то странный вирус заразил все министерство, а лекарства не действовали.

Тучи сгущались, но я не могла сообразить, над чьей головой они прольются дождем -- и ограничится ли только им. Возможен ведь и град...

Когда меня в конце марта вызвал для серьезного разговора папа, я уже была предупреждена. Наверное, поэтому я не слишком запаниковала, когда Северус расстегнул манжету на левой руке и показал мне запястье с Меткой -- обычно едва различимый рисунок потемнел раза в два, и ему не хватало самой малости, чтобы называться черным.

-- Он набирает силу. Такой Метка не была даже на твоем первом курсе, -- бесцветно проговорил папа.

-- Думаешь, все случится в этом году?

-- Вероятно. Каркаров уже готов при первой необходимости бросить своих студентов и сбежать. Ему есть чего бояться -- он сдал всех, кого мог, в свое время, и большая половина заключенных в Азкабане сидит там благодаря ему.

-- А ты не свидетельствовал? -- полюбопытствовала я. Северус медленно застегнул манжету. Он всегда носил одежду с длинным рукавом, таким, чтобы полностью закрывал Метку.

-- Нет. Не пришлось.

-- Но твое положение не лучше, -- невесело улыбнулась я. -- Все знают, чей ты отец.

-- Я в безопасности в Хогвартсе, -- положил мне руку на плечо папа. -- Здесь меня может настигнуть его зов -- но не более того.

Вспомнив, что говорил мне папа о Метке, я почувствовала озноб -- через эту маленькую татуировку можно было не только позвать, но и наказать своего вассала -- высосав досуха его магию, жизненную силу, душу.

-- Люциус говорил со мной вчера вечером. Его метка тоже потемнела. Сейчас он перенастраивает родовые чары вокруг поместья так, чтобы никто не мог войти без приглашения главы семейства.

-- Боюсь, это не поможет. Он вассал Реддла -- а, значит, тот имеет право без спросу входить в его дом.

-- Он знает. Он только хочет свести к минимуму опасность -- чтобы никто из Пожирателей не смог заглянуть в гости.

Папа предлжил мне чаю, и я с удовольствием вдохнула запах мяты. Отпила глоточек, посмаковала.

-- Он склонен к театральным эффектам, -- сказал Северус. -- Я боюсь, что на третьем испытании случится что-то дурное.

Я вспомнила составленный для Трелони гороскоп и кисло усмехнулась:

-- Я уверена, что все будет хорошо.

-- Я боюсь за тебя.

-- Знаю. Не надо. Все будет хорошо, -- повторила я, обнимая папу, и отмечая мимоходом, что уже достаю ему макушкой до подбородка. -- Все будет хорошо...

На следующий день меня вызвал директор. Предвкушая мармелад и лапшу на ушах, я назвала гаргулье пароль и оказалась в кабинете. Он опять был захламлен, и я удивилась проворности, с которой Дамблдор натаскал сувениров взамен конфискованных Малфоем.

-- Ну, Гарри, как тебе живется?

-- Вашими молитвами, -- не удержалась я. -- Все просто замечательно, особенно Турнир -- столько новых впечатлений!