Как-то раз историк Арнольд Тойнби выступил с рассуждением, которое приобрело определенную известность: а что, если бы Александр Великий не умер в тридцать два года, а прожил долгую жизнь
[39]? Тойнби предложил представить Александра завоевывающим Китай и снаряжающим военно-морскую экспедицию, которой предстояло совершить плавание вокруг Африки. В этом случае роль лингва-франка досталась бы греческому или арамейскому языку, а буддизм сделался бы универсальной мировой религией. Дарованные судьбой дополнительные четверть века жизни предоставили бы Александру возможность создать нечто вроде Организации Объединенных Наций на античный лад и, воплотив в жизнь эту передовую идею, увидеть воочию осуществление своей мечты о Едином Мире.Джосия Обер, руководитель отделения античной истории Принстонского университета предлагает рассмотреть прямо противоположный и куда более мрачный, чем у Тойнби, сценарий: а что, если бы жизнь Александра оборвалась гораздо раньше, когда его имени еще не сопутствовал эпитет Великий? В битве при Гранике (334 г. до н.э.) будущий покоритель половины мира оказался на волосок от гибели, и это явилось лишним подтверждением того факта, что порой ничтожная доля секунды определяет дальнейший ход истории. Гибель молодого царя спасла бы Персидское царство, а породившая будущею западную культуру блистательная эпоха эллинизма так бы никогда и не наступила. С другой стороны, представьте себе, что случившийся в 323 г. до н.э. приступ лихорадки не свел Александра в могилу. Джосия Обер считает, что страсть Александра к завоеваниям и склонность к использованию террора как политического средства, возможно, вылились бы в два десятилетия «оппортунистического хищничества», способные нанести ущерб всем культурам известного мира, включая и эллинистическую.
Перу
Оберапринадлежат такие труды, как «Анатомия ошибки: современная стратегия и уроки военных бедствий древности» (в соавторстве с Бари С. Страуссом) и совсем недавняя публикация «Афинская революция и политический раскол в демократических Афинах».