А до Берлина было так далеко

Нам крайне необходимо было остановить противника. Начали .закрепляться. Шел дождь. Пушки вязли в грязи, лошади выбивались из сил, люди передвигались с трудом.

На переднем крае контратаки врага не прекращались. Стволы пушек и пулеметов нагревались докрасна. И вот в один из таких жарких моментов боя бойцы услышали детский голос:

- Не стреляйте, не стреляйте!

Один из красноармейцев выскочил из траншеи навстречу ребенку, подхватил его на руки и спрыгнул в окоп.

В полночь мне позвонил командир полка Василий Яковлевич Даниленко:

- К нам со стороны немцев пришла девочка. Она знает расположение наблюдательного пункта и батареи. Видела, как по дороге из Рамушево на Присморжье двигались орудия.

- Мне бы хотелось с ней побеседовать.

Ночь была на редкость темная. Бойцы-пулеметчики, укутав девочку в шинель, принесли ее на командный пункт. Шли по бездорожью через топкое болото.

Я сидел над картой. Рядом со мной - начальник оперативного отделения майор Акчурин. Готовили боевое донесение.

В блиндаже топилась железная печка, было тепло.

Послышался стук в дверь. Вошли два бойца.

- Товарищ полковник! Прибыли с девочкой по приказанию командира полка.

Семилетнюю девочку звали Вера. Обе ноги перевязаны- пробиты осколками фашистской гранаты. Я вызвал завделопроизводством оперативного отделения Татьяну Давыдовну Силантьеву и попросил вызвать врача, искупать девочку и одеть в чистое платье.

- А потом мы поговорим с ней.

Часа через два девочку вновь принесли в блиндаж, чистую, в свежих бинтах. Раны оказались легкими, кости пули не задели. Завязался разговор. Меня просто поразило то, что семилетняя девочка рассуждает как взрослая.

- Мою маму звали Анной Герасимовной, папу - Дмитрием Емельяновичем. Сестренкам - Вале десять лет, Тане - четыре, а маленькому братишке Леше всего полтора годика. Еще была бабушка Катя - Екатерина Романовна. Где она, я не знаю. Мы в землянке, в деревне Присморжье жили. Когда немцы отходили, то бросили в нашу землянку гранату. Маму и сестренок убило, остались мы с Лешей. Братик сильно плакал. Потом пришел к землянке немецкий солдат в бросил еще одну гранату в нас с Лешей. Леша больше не плакал. Я выскочила из землянки и побежала искать бабушку Катю, она жила у околицы, но я ее не нашла. По дороге увидела машину с красным крестом, хотела зайти, попросить, чтобы перевязали ноги, но меня вытолкнули. Это была немецкая машина с красным крестом. Потом я долго-долго бежала. Кругом все стреляло, а когда я услышала, что по-нашему говорят, стала кричать: "Не стреляйте! Не стреляйте!".

Я слушал этот трагический рассказ, и сжималось от боли и гнева сердце. Звериный облик фашизма встал перед нами из рассказа девочки. Да и сами гитлеровские бандиты в дневниках и письмах описывали свою жестокость не только по отношению к взрослому населению. Они не щадили даже детей. У убитого под Старой Руссой лейтенанта Густава Циголя было найдено обращение гитлеровского командования к солдатам. В нем говорилось: "У тебя нет сердца и нервов, на войне они не нужны. Уничтожь в себе жалость и сострадание - убивай всякого русского, советского. Не останавливайся, если перед тобой старик ила женщина, девочка или мальчик - убивай!"

А в дневнике другого убитого немецкого солдата Эмиля Гельца была запись: "По дороге от Мира до Стобцов мы разговаривали языком пулеметов. Крики, стоны, кровь, слезы и много трупов. Никакого сострадания мы не ощущали... Мы бросали ручные гранаты в дома. Дома горят очень быстро. Красивое зрелище. Люди плачут, а мы смеемся..."

Вот еще одна выписка из дневника убитого ефрейтора Меравитца: "Мы остались караулить пленных. А когда нашим солдатам это надоело, русских просто поставили к стенке и расстреляли... Сейчас доставили штатского, допросили и тут же прикончили".

Вот так же, как бы между делом, кто-то из им подобных бросил гранату и в землянку Емельяновых.

На другой день Вера чуть повеселела, но в глазах ее так и осталась недетская серьезность и печаль.

Мы отправили девочку в медсанбат. Там ее опекали врачи и медсестры.

...Дождя прекратились, дороги подсохли. Однажды я послал на легковой автомашине водителя Панфилова в деревню Гонцы купить для девочки у местных жителей яиц. Хозяйка дома, куда зашел Панфилов, оказалась словоохотливой и гостеприимной женщиной. Угостила Панфилова кашей с молоком.

- Коровка-то своя. Сумела спрятать в Присморжье от головорезов, - делилась она.

- В Присморжье? А у нас девочка есть оттуда. - И рассказал про Веру.

Екатерина Романовна, а это оказалась она, всплеснула руками, запричитала, зарыдала:

- Это же моя внучка...

Вместе с Панфиловым Екатерина Романовна поехала в медсанбат. Девочка бросилась к своей бабушке...

Меня всегда интересовало, как же сложилась жизнь Веры. Узнал: она окончила зоотехникум, уехала работать ветеринарным фельдшером в Калининградскую область. Вера Дмитриевна уважаемый человек в совхозе. У нее семья, муж Виктор, двое детей. Старший - Леша - назван именем ее брата, погибшего от рук фашистов. Младший сын - Андрей...

* * *