Моей дочери посвящается…

Умей прощать.

И никогда не сдавайся…

В действительности всё совсем иначе, чем на самом деле…

Антуан де Сент-Экзюпери

…Однажды мы все делаем выбор.

Мы выбираем путь для своего сердца.

Мы выбираем ту единственную путеводную звезду, которая будет освещать нам нашу дорогу к счастью.

В юности всё просто – твои решения бесхитростны и быстры.

Ты бескомпромиссен.

Ты не задумываясь отметаешь всё, что мешает твоему движению.

Ты следуешь за своей мечтой напролом – ты сам максимум.

Твоя уверенность в собственной правоте абсолютна… ведь звёзды в двадцать светят так ярко, что ослепляют…

…Да, мы все делаем выбор. Но лишь только потом понимаем, что самое трудное – это жить с ним…

Это был «стоп-кадр».

Его личный «стоп-кадр».

Лаконичный. Четкий. Отрезвляющий.

…И так внезапно наставший…

Словно кто-то вдруг взял и поставил ВСЁ на «паузу» …

И застывшее вокруг пространство – такое неестественно яркое и объемное, ну точь-в-точь как если бы оно было соткано из бесчисленного множества разноцветных светящихся пикселей и являлось бы всего лишь бездушным цифровым изображением, – сбивало с толку, стирало границы, путало реальность с невозможностью… транслировало непонятно откуда идущий сигнал… который парализовывал… мешал… воскрешал давно забытые образы и не давал очнуться от такого невероятно странного видения, сменить эту явно ложную картинку, которая, безнадежно зависнув, давила, заставляя вспоминать, поражала своей дерзостью… рождала протест…

Но вопреки своему отчаянному нежеланию, тяжело дыша, со взмокшими взъерошенными волосами, он тоже, словно по чьей-то команде и совершенно неожиданно для себя самого, застыл без движения в абсолютнейшем ступоре, точно безвольная марионетка; точно мгновенно став всего лишь просто еще одной микроскопической частицей этой непонятно откуда возникшей совершенно невероятной фантастической проекции, так умело созданной бесстрастным множеством доселе абсолютно неизвестных ему числовых переменных, но однозначно кем-то так искусно отобранных из бесконечного числа всех потенциально возможных и тут же превративших его по умолчанию всегда и безусловно неприкасаемый ни для кого мир в череду странных альтернатив из уже решенных уравнений, полученные ответы на которые являли собой наглый вызов всему, что было для него важно и к чему он стремился, не оставляя ни единого шанса для возражений, вероломно захватив его сознание в свой плен… И, синхронно замерев вместе со всем тем, что его теперь окружало, он вынужденно послушно подчинился этому удивительно стройному потоку логарифмов, интегралов и цифр, застыв посреди автобана… уже с готовыми ответами, спрограмированно плавно трансформирующимися в наблюдаемую им сейчас иллюзию с одной-единственной неизвестной… которая теперь царила повсюду, вернув его в исходную точку…

И это его личное уравнение, его эксклюзивный вариант, был так безошибочно, так изощренно просчитан, что он еле дышал, словно попал в вакуум, словно всё мгновенно сделалось неживым, и осталась лишь эта картинка – такая нереально четкая, что было даже больно глазам, которые хотелось зажмурить, но он не мог… И поэтому всё смотрел и смотрел, удивляясь могуществу представленного ему доказательства сбывшейся несправедливости…

…И еще ничто и никогда не потрясало его так, как то, что он сейчас видел…

Однозначно. Конкретно. До отупения.

И так бездумно брошенная им где-то уже далеко позади, да еще и поперек движения всей автострады «ауди» уже начала создавать затор…

Но даже громкие, нетерпеливые гудки, мгновенно застрявших, по его милости, в этой нелепой пробке автомобилей, обычно так беспрепятственно несущихся друг за другом на этом участке трассы, – даже они не могли вывести его из оцепенения…

А ведь еще минуту назад он и сам преспокойно ехал по своим делам…

Как вдруг, не в силах совладать с собой от увиденного, он лихо ударил по тормозам и, быстро выскочив из машины, зачем-то рванул куда-то вперед, бегом – вдоль разделительной полосы… словно сойдя с ума… словно от этого «марш-броска» могло хоть что-то измениться…

Но он всё бежал и бежал… пока, наконец, обессилев, не остановился… И, негодующе сжав кулаки, теперь лишь просто смотрел увиденному вслед, всё еще не веря в случившееся… В то, что так бывает, что так могло быть, что так было…

А потом кто-то словно нажал на «стоп»… И всё замерло.

– …Да что же это такое?! – летело со всех сторон.

– …Безобразие!

– …Это же надо – перекрыть всё движение!

–…Да морду набить этому дебилу! И дело с концом! – Гул недовольства неумолимо нарастал.

А он так и продолжал стоять, словно в ожидании еще чего-то… Будто ему было мало того, что уже происходило… И должно было произойти что-то еще… И, в ожидании этого неизбежно грядущего «чего-то», он, остолбенев, был не в состоянии даже пошевелиться… Словно настающее являло собой саму фатальность, которая наконец-то настигла его, остановив этот миг, чтобы он мог как можно лучше рассмотреть эту почти наставшую неизбежность.