Джон Апдайк

A&P

John Updike 'A&P'

Перевод рассказа Джона Апдайка, опубликованного в журнале "The New Yorker", 22 июля, 1961, стр. 22

Перевод Барабановой Анны.

И тут входят три девицы, на которых нет ничего, кроме купальников. Я стою за третьей кассой, спиной к двери, поэтому не заметил, пока они не подошли к хлебу. Первой бросилась в глаза та, что в зеленом клетчатом раздельном купальнике. Она была коренастой малышкой с хорошим загаром и прелестной большой мягкой задницей, под которой виднелись две белые дуги на ляжках, будто солнце никогда не касалось этих мест. Я стоял там, держа пачку крекеров «HiHo» в руке и пытаясь вспомнить, пробил я их или нет. Я считаю их еще раз и получаю по первое число. Она одна из тех постоянных покупателей, ведьма около пятидесяти с румянами на скулах, без бровей, и я знаю, что после устроенной мне взбучки ее день прошел не зря. Она наблюдает за кассирами вот уже сорок лет, и вероятно ее никогда не обсчитывали.

Как только я ее успокоил и сложил товары в пакет, женщина фыркает в мою сторону и удаляется. Эту ведьму подожгли бы в Сэлеме, родись она в нужное время. Пока она уходила, девчонки покружили вокруг хлеба и без тележки шли обратно в мою сторону по проходу между кассами и винными бочками. На них даже не было обуви. Среди девушек была эта коренастая в раздельном купальнике — он был ярко-зеленый, и швы на бюстгальтере все еще бросались в глаза, а живот был еще достаточного бледный, из-за чего я решил, что она его только что купила (купальник). У нее было такое типичное щекастое круглое лицо, губы, сплюснутые под носом. Другая — высокая с черными волосами, неровными кудряшками, кожей под глазами, сгоревшей на солнце, и очень вытянутым подбородком. Знаете, она одна из тех, кого другие девушки считают «броскими», «привлекательными», но которые на самом деле никогда не составят им конкуренции, чем всем и нравятся. Затем третья — не такая высокая. Она была королевой, вела за собой оставшихся двух, глазеющих по сторонам и сутулящихся. Она не оглядывалась, ведь это не присуще таким особам. Она прямо медленно ступала белыми ногами, как у примадонны. Девушка достаточно тяжело приземлялась на пятки, словно никогда столько не ходила босиком, ставила их и перемещала вес дальше на стопу, как будто исследовала пол каждым шажком, делая небольшие размеренные движения. Никогда точно не знаешь, как работают девичьи умы (вы правда думаете, что там какой-то рассудок или это просто жужжание, как у пчелы в кувшине?), но закрадывается подозрение, что она уговорила двух остальных пойти с ней, а сейчас показывала, как нужно это делать — медленно идти и ровно себя держать.

На ней был грязно-розовый — бежевый, может, я не знаю — купальник с маленькими бугорками на нем, но что меня зацепило это опущенные лямки. Они были не на плечах, свободно болтались вокруг холодных рук, кажется, из-за этого купальник немного соскользнул, и виднелся сияющий краешек кожи поверх ее одеяния. Если бы его не было, никто бы и не узнал, что может быть что-то белее, чем ее плечи. Со снятыми лямочками между линией купальника и верхушкой головы не было ничего, кроме ее самой, этой обнаженной поверхности от плеч до груди, как неровный лист металла, раскаленный на солнце. Я имею в виду, это было более чем красиво.

У нее были такие вот древесные волосы, отбеленные солнцем и солью, собранные в уже разваливающийся пучок, и важное лицо. Только подобное выражение лица можно иметь, заходя в магазин «A&P» с опущенными лямками. Она держала голову высоко, шея, продолжающаяся белыми плечами выглядела довольно вытянутой, но мне было плевать. Чем длиннее была шея, тем больше было этой девушки.