А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 2

«Священное писание литературы» (так называл славянофильское культуроведение В. В. Розанов) немыслимо без священного предания – «учения книжного», которое достигло вершин в Московском царстве XIV—XVII веков. Хомяков никогда не идеализировал этот период, но в своих «парадоксах» высветил проявления здесь начал православия, диалектику «старого» и «нового» в историко-культурном процессе. Именно феномен «московского православия» не без оснований сочтут высшим в истории христианской культуры П. А. Флоренский и А. Ф. Лосев. И это еще одно свидетельство миросозерцательного единства в «русской партии» мыслителей, которые воззрения «московской партии» могли во многом не разделять.

По словам Гоголя, «в литературном мире нет смерти и мертвецы также вмешиваются в дела наши и действуют вместе с нами, как и живые». Такая живая органика общения в пространстве культуры явлена посредством книжности. Но вмешательство

книги в «дела наши» может быть разным. Славянофилы чувствуют это умом и сердцем. Каждая страница,

каждая строка книги истории призвана приоткрывать Великое в малом, общее в частном.

Историософский, культуроведческий опыт надпартийной «партии» Хомякова и Достоевского – отнюдь не музейное достояние «узкого круга специалистов». Учиться у них – значит наследовать, соединяя «новое» и «старое», вступать в живой диалог. Не фарисействуя. Нелицемерно. И, конечно же, с допуском, как сказал бы Алексей Степанович Хомяков, «честных ошибок», «честных заблуждений» по ходу русской беседы о воспитании книгой

А. И. Власенко

Неопубликованный автограф С. Л. Франка: «Славянофилы – Киреевский и Хомяков»

Рукопись хранится в библиотеке Колумбийского университета (США), представляет собой два листа (формата А4), исписанных с обеих сторон. На полях рукописи есть 4 вставки, в переводе обозначены арабскими цифрама к соответствующим частям текста.

Не предназначенная для печати, рукопись представляет собой тезисы лекции, прочитанной на немецком языке. В них автор закрепляет основную логику развития мысли, обозначая нужные ему понятия иногда лишь номинативно.

Die Slawophilen – Kirejewsky und Chomajkow