Написал письмо к Пушкину[29], я был рад, что попалось в голову написать ему о винограде во сне, — успокоился; написал письмо Козлову <…>
16.
<…> Был поутру Погодин и невежа Соболевский. Досадно. Пушкин приедет скоро. <…>
19.
<…> Засыпаю, окончив Коцебу, вдруг шум и стук. Приезжают Sallii, Ш<евырев>, О<боленский>, С<оболевский>, которые восклицают, что приехал Пушкин. Я не верю и бьюсь об заклад с ними. Шевырев смешон.
20.
К Соболевскому. Пушкин приехал в самом деле, и в журнале принимает такое же участие, как я, дает все, читал с ним корректуры, и он согласился переменить слово по моему (услан)[30].
28.
В типографии. У Пушкина. Досадно, что свинья Соболевский свинствует при всех. Досадно, что Пушкин в развращенном виде пришел при Волкове. Ездил для него на почту. «Борис» пропущен[31]. Читал афоризмы. «Здесь есть глубокие мысли», — сказал Пушкин. Толковали. Анд<росов?> рассказывал о выкупе крестьянина. <…>
26.
<…> У Пушкина <…>
31.
<…> Утро у Пушкина с Нащокиным <…>
1827
Март. 4.
<…> К Пушкину — декламировал против философии, а я не мог возражать дельно и больше молчал, хотя очень уверен в нелепости им говоренного[32]. <…>
<…> Переписал весь «Фонтан бахчисарайский» для Аграфены Ивановны и получил премилую благодарность. <…>
16.
<…> По журналу. Хлопотал, чтоб не печатать эпиграммы.
19.
К Снегиреву. Хлопоты по журналу. <…> Читал Скотта. Приходит Рожалиц и подает письмо… Неужели так! Ревел без памяти. Кого мы лишились? Нам нет полного счастия теперь! Только что соединился было круг, и какое кольцо вырвано. Ужасно! ужасно!
20.
Соболевский был у меня. Повестил ему горесть. Он зарыдал. <…> Узнал, почему Пушкин хотел поместить эпиграмму. — Скорбь. Тоска[35].
27.
У Пушкина, у Алексея Веневитинова с сестрой говорил. Корнилий рассказывал подробности о смерти Дмитрия.
29.
Корректура и за «Разбойниками»[36]. <…> У Трубецких видел Муравьева. Очень благоразумен, и поцелуй его обжег меня. <…>
Апрель. 4.
Утро у Пушкина. Читал «Северные цветы» и проч. Нам надо ошеломить их чем-нибудь капитальным. <…>
8.
<…> На гулянье соскучился. Видел Пушкина.
22.
<…> К Пушкину. Толковали о правдоподобии в драме[37]. Пол<евой?> нес аллилуию нагло. Пушкин получил при мне письмо от Туманского, в котором тот пишет о восхищении Одессы «Московским вестником» и проч.[38]. <…>
23.
<…> Говорил с Пушкиным, который очень доволен осьмым нумером и особенно моей повестью[39]. <…>
30.
<…> Вечер у Киреевских с Рожалиным. Говорили очень умно о России и о том месте, которое предоставлено ей между народами, о национальности, о Жуковском (сочинил бы), Пушкине, «Цыганах»[40]. Там ужинали и проч. Очень приятно. — Киреевский умен.
Май. 1.
К Пушкину. Весьма много хвалил продолжение повести и вызывал на дальнейшее продолжение. Сказал много лестного: «за вами смотреть надо», говорили о Скотте, пили алеатико. <…>
Октябрь. 19.
Письмо от Одоевского и Титова, в коем пишут они ultimatum, что не хотят участвовать без соредакторства Шевырева вследствии какого-то письма о том, что я не соглашаюсь на участие Шевырева, получив письмо от Пушкина. Предосадно мне было. Киреевский поступил неосторожно и непонятно, потому что дурно. Я не сержусь, впрочем. Толковал Шевыреву и Алеше, что они все толкут воду, и не мог убедить: несут свое, да и только. Мочи нет, и скучно и досадно[41]. <…>
21.
<…> У Алеши[42]. Обедал у них, прочли урывками «Онегина» <…>
<…> Перечитывал «Онегина». — Пушкин забалтывается, хотя и прекрасно, и теряет нить. При множестве прекрасных описаний, четвертая и пятая песнь очень несвязны, и голова у читателя в дыму по прочтении[46]. <…>
13.
<…> Читал «Онегина».
14.
<…> Досада от Пушкина, которому я тотчас написал письмо учтивое и колкое[47]. <…> Ужинали у нас Хомяков, Рожалин, Веневитинов, Киреевские, и презанимательный разговор о истории древней и потом о древних религиях, о которых Хомяков имеет обширные сведения. Я в душе стыдился своего невежества. Потом об «Онегине», до третьего часа. <…>