А теперь на Запад

Еще можно по радио связаться с Яковлевым и попросить его вернуться. Но это означало бы остановить всю операцию. Промедление в этом случае может привести к гибели уже тысяч людей.

Егоршин, лучше знакомый с местностью, подозвал дозорного к карте и потребовал показать точно, где он их видел.

– За болотом, вот здесь, – ткнул Тарасов давно не мытым пальцем в западный край болота Ястребец. – Я с дерева наблюдал, там далеко видно. Точно не скажу, но кажется, это «тройки».

– Судя по карте, их гонят из ближайшей МТС, видимо, после ремонта. Пехотное прикрытие у них есть?

– Нет, никакого сопровождения не видел.

– Хм, это уже лучше, гораздо лучше, – разулыбался Егоршина, обрадовавшись такой новости. – Вот смотрите, товарищ Соколов. Напрямую через болото им не проехать. Хотя оно и подмерзло, но соваться туда немцы не станут, поэтому сейчас они двигаются на север. У Рукаты танки повернут к востоку и подъедут к Горушкам той же дорогой, что и вы. Время у нас еще есть, но вот только устроить засаду у дороги, чтобы закидать их гранатами, будет трудновато, место там открытое. До ближайших деревьев метров триста. Издалека заметят и пулеметами посекут. Знали фрицы, какой дорогой ехать. Вот встретить бы их поближе к селу, где деревья погуще, но там они наверняка успеют соединиться с пехотинцами. Вот что, старлей, десантники твои, так что тебе и решать, держать оборону здесь, в селе, или выходить им навстречу и устраивать засаду.

– У вас на площади у церкви «ганомаг» стоит, на вид вполне целый. Он на ходу?

– Ну да, немцы его бросили, а наши только бензин с него слили и пулемет сняли.

– Пулеметы у нас есть, так что с вас только горючее.

– Найдем пару канистр, но какого черта, старлей, вы же без пушек против танков ничего не сделаете.

– Знаю, поэтому с вас еще десять, нет, только девять комплектов немецкого обмундирования. Гимнастерки не нужны, верхней одежды будет достаточно.

Капитан поднял было руку, чтобы покрутить пальцем у виска, но тут же одумался и, прихватив наших ординарцев, лично помчался раздавать распоряжения.

– Ваша машина с бортовым номером двадцать два, – бросил он мне, выбегая из избы.

Вот остряк, можно подумать, тут все просто заставлено бесхозной бронетехникой.

* * *

У Леонова уже все было наготовлено для маскарада, так что он переоделся первым. Нахлобучив на себя пилотку, гэбэшник встал перед зеркалом и внимательно осмотрел снаряжение. Когда он снова повернулся к нам, все просто охнули, такой презрительный и полный ненависти взгляд у него был.

– Ты прям настоящий немец, – повторил военврач комплимент, который Леонов, вероятно, уже много раз слышал.

– Ну что же, – прервал я поток восхвалений. – Язык ты знаешь, мундир нацепил. Боевая задача ясна?

– Так точно. Если по дороге встречаем немецкий дозор или отряд, я объясняю, что нам дали важное задание, и убеждаю их нас не задерживать.

– Да, и только в случае высказанного недоверия с их стороны мы вступаем в бой. А при встрече с танками ты…

– …останавливаю их под предлогом наличия впереди минированного поля или партизанской засады, или концерта самодеятельности… в общем, чего угодно. А пока я отвлекаю танкистов светской беседой, пара бойцов подбирается к ним поближе и забрасывает гранаты на моторный отсек.

* * *

Вслед за Леоновым начали переодеваться и мы. Немецкие каски сняли с замерзших трупов, сваленных за околицей. Шинели с них сдирать, к счастью, не пришлось, так как в селе имелся небольшой вещевой склад. Белых халатов нашлось всего несколько штук, но ничего страшного, обойдемся и своими. Переодеваться немцами нам уже доводилось, но только без шинели, и теперь, впервые надев это барахло, мы тихонько ругались. Пояс к шинели не полагался, можно было только немного подтянуть хлястик, и это нас сильно раздражало.

У Леонова офицерская шинелька утепленная, с меховой подкладкой. Второй такой мы не нашли, но местные бойцы, посоветовавшись, куда-то сбегали и принесли две короткие дубленки, которые, как легко догадаться, и распределили между мной и Авдеевым.

Переобуваться мы не стали. Хотя у фрицев и должны иметься специальные зимние сапоги, утепленные фетром, но искать их долго, а в валенках нам комфортнее.

Как я узнал, немецкие сапоги делаются из некрашеной кожи, а радикальный черный цвет они приобретают уже после нанесения на них немыслимого количества обувного крема. После такой прожировки крем пропитывает все поры кожи, делая их эластичными и надежными в носке. Но сейчас в них холодно и, несмотря на шипы и подковку на каблуке, они скользкие. Все это железо собирает на себя снег, быстро затвердевающий и превращающийся в прочнейший лед, который потом трудно отколоть. Для коротеньких бесснежных зим Западной Европы такая обувь, наверно, как раз то, что нужно, но для нашего климата не подходит.