А у нас во дворе…

«Эх, Филя», – грустно сокрушалась она, в очередной раз умиляясь перед голубым экраном, – «Зачем тебе эта рыжая? Тьфу! У меня такие помидоры, такие яблоки! Никакая Пугачёва не будет нужна!»

Филя, правда, держался стойко, на овощи-фрукты не соблазнялся, но настойчиво просил «просто подарить лишь один только взгляд». Бабуля снова вздыхала: «А огород на кого оставлю, Филь?»

Филя, в свою очередь, печально заканчивал петь и под аплодисменты покидал сцену. Наша бабушка свои угодья на королей эстрады не меняет.

Без макияжа Ба не выходит даже на тропу войны с бурьяном. Её стрелки всегда при ней.

«Лена!», – поучала она маму, – «ты как нутрия не накрашенная не ходи! А то облезлая какая-то!

Мой детский мозг тут же услужливо нарисовал мне образ ободранной и некрасивой тети Нутрии (это потом я узнала, что это не тётя…и даже не дядя).

«Не хочу быть как Нутрия» – твердо решила я перед зеркалом.

Тем временем мама с бабушкой собрались к соседям в баню. Меня оставили под присмотром деда, который после скачек на УАЗике по полям, мечтал только об объятиях Морфея.

Заботливо прикрыв мгновенно уснувшего деда газетами, я начала делать первые шаги в искусстве визажа. Ах, какие были у мамы тени – целая палитра. Попробовать хотелось каждый оттенок. Один глаз синим, второй – зеленым. Тональным кремом было намазано не только лицо, но и руки с ногами. Ровные стрелки с первого раза изобразить не удалось, зато красиво получились листики и цветочки на шее.

Подходящий к вышеперечисленному великолепию оттенок помады нашелся не сразу. Пришлось смешать несколько оттенков. Вилкой. Прямо в чашке с сервиза "Мадонна".

Апофеозом этого фестиваля макияжа стал модный образ а'ля Алла Пугачева: жемчуга, огромный цветок-брошь в волосах, цветастый шарф, новая бабушкина туника и мамины туфли на высоких каблуках.

Вернувшимся из бани открылась  картина маслом: прикрытый газетами и платьями громко храпящий дед, рассыпанные по полу разбитые тени и румяна. Я, поющая в бутылку от лака для волос в унисон Филе, страдающего из телевизора о постоянно занятой в огороде Ба.

– Я сейчас её убью, – тени были от Estée Lauder, так что желание мамы повторить опыт Тараса Бульбы уже повзрослевшая я разделяю.

– Не трогай ребенка, – восхищённо прошептала бабушка, хищно пробираясь со свернутым журналом к "храпящей" куче.

      Добраться до деда Ба не удалось. Мамин ремень пришел в гости к моей попе несколько раньше.

– Где я теперь найду ещё, – верещала мама, – Все дети, как дети! А эта – стихийное бедствие.

– Петро! Ты куда смотрел? – грохотала Ба.

Дед, спросонья шокированный открывшимся видом, истерически хохотал.

-Тьфу, овчарки! – отдувался он, – Разойдитесь по конурам! – защищал он свою любимую, как иерихонская труба воющую внучку и, тяжело вздохнув, вел умываться.

Быть единственным мужчиной в бабьем царстве – то ещё удовольствие!