«А» – значит алиби

– Я полжизни провела в психушке, и у меня до сих пор еще не все с головой в порядке. Это настоящее мучение. Мой теперешний психиатр считает, что мне надо пройти сеанс психоанализа, но я не могу этого больше выносить. По его мнению, я должна проникнуть в "темную" половину своего подсознания. Старик просто помешан на этой фрейдистской чепухе. Знаете, обычно психоаналитики требуют, чтобы вы поведали им все самые сокровенные мечты и самые интимные фантазии, и только тогда они, дескать, смогут выправить ваши мозги в нужном направлении. До этого меня лечили по системе Рейхиана, но я осатанела от бесконечных дыхательных упражнений и обматываний полотенцами. По-моему, все это несусветная чушь.

Откусив большой кусок своего хрупкого сандвича, я кивнула ей, словно понимала, о чем она говорит.

– Никогда не бывала у психотерапевта, – честно призналась я, прожевывая очередной кусок.

– Даже на сеансе групповой терапии? – с ужасом спросила Диана.

Я утвердительно кивнула головой.

– Господи, да у вас наверняка запущенный невроз, – с видимым уважением произнесла она.

– Ну, во всяком случае, ногти пока не грызу и в постель не писаю.

– У вас, судя по всему, очень порывистая и непредсказуемая натура, не признающая никаких ограничений и тому подобного. Папаша был такой же.

– Какой такой же? – спросила я, оставив без внимания упоминание о моем характере. В конце концов, это была просто ее дикая фантазия.

– Вы сами знаете какой – он непрерывно трахал всех женщин вокруг. Мы с Грегом до сих пор частенько обсуждаем эту тему. Мой психиатр утверждает, что таким способом отец избавлялся от подсознательных переживаний. Моя бабушка очень строго воспитывала его, вот он и обратил свою энергию на других, подчиняя их своей воле, в том числе и нас с Грегом. И маму, и Никки, и трудно представить, скольких еще. Мне кажется, он никого в своей жизни не любил, кроме, может быть, Колина. Просто ужасно!

Разделавшись с сандвичем, она несколько минут вытирала рот и руки салфеткой и, аккуратно свернув, положила ее на тарелку.

– Грег мне говорил, что в тот раз ты не поехала со всеми на Солтон-Си, – сказала я.

– А, незадолго до смерти папы? Да, конечно. Меня свалил грипп, ужасная штука, и я осталась с мамой. Она очень нежная и окружила меня такой заботой. Никогда в жизни я так много не спала.

– Скажи, а как собака оказалась на улице?

– Что? – переспросила она, напряженно стиснув руки на коленях.

– Я говорю о Бруно. Грег сказал, что его сбила машина. Меня просто интересует, кто выпустил пса из дома. Может, там в отсутствие семьи оставалась миссис Восс?

Диана посмотрела на меня настороженно, быстро отвела глаза и тихо произнесла:

– По-моему, ее не было. Она тогда была в отпуске.

Потом взглянула на стенные часы у меня за спиной и, слегка покраснев, пробормотала:

– Извините, мне пора идти в класс.

– С тобой все в порядке?

– Да, просто отлично, – ответила она неуверенно, принявшись собирать сумку и книги. Казалось, она была рада хоть чем-то занять свои руки. – О, я совсем забыла! У меня тут есть кое-что для Колина, если вы увидитесь с ним. – И она достала картонную коробку. – Здесь альбом с фотографиями, который я собрала для него. – Похоже, она вся уже была мыслями в школе, манеры стали более рассеянными, а внимание расплылось. – Сожалею, но у меня больше нет времени, – смущенно улыбнулась она. – Сколько я должна заплатить за свой ленч?

– Я все оплачу, – сказала я. – Может, тебя подвезти?

– У меня машина, – ответила она, но все оживление с ее лица будто ветром сдуло.

– Диана, в чем все-таки дело? – настаивала я.

Она снова резко опустилась на стул, глядя прямо перед собой. Голос у нее упал на целую октаву вниз.

– Это я выпустила пса на улицу, – проговорила она. – В тот самый день, когда они уехали. Никки просила меня дать ему побегать, перед тем как за мной приедет мама. Я так и сделала, но, почувствовав слабость, задремала на диване в гостиной. А когда мама просигналила с улицы, быстро схватила свои вещи и выбежала из дома, совсем забыв про Бруно. Он, должно быть, бегал вокруг дома уже дня два, когда я наконец вспомнила о нем. Вот почему мы с мамой и вернулись туда. Чтобы покормить его и впустить в дом.

Ее глаза наконец встретились с моими, и, казалось, она уже была готова разреветься.

– Бедняга, – прерывисто прошептала она. Похоже, ее захлестнуло чувство неизгладимой вины. – Это из-за меня его сбила машина. Из-за моей дурацкой забывчивости. – Она прикрыла рот дрожащей рукой и часто заморгала. – У меня от этого случая на всю жизнь осталось тяжелое чувство, но я никому, кроме мамы, об этом не рассказывала, да никто и не спрашивал. Вы ведь тоже никому не расскажете? Все были просто убиты горем, узнав о его смерти, и никто даже не поинтересовался у меня, как пес оказался на улице. А сама я промолчала. Если бы Никки узнала, она бы возненавидела меня.

– У Никки нет причин для ненависти, потому что собака погибла в результате несчастного случая, Диана, – старалась я успокоить ее. – К тому же с тех пор прошло много лет. Какая теперь разница, как это случилось?