А зомби здесь тихие

Надо что-то делать. Кому-то звонить… В экстренную службу помощи? «Скорая» на биотов не выезжает.

– Плохо… Нина, а родня у вас есть?

– Нет. Верней, есть, но мы не поддерживаем отношений. Это дальняя родня, в другой локации…

– Плохо… а адрес? Адрес свой вы помните?

– Улица Старателей, четыре. Квартира шесть…

– Так, давайте, я сейчас машину подгоню… хотя нет. Долго. Так, минуту…

– Я ничего не чувствую. Это нормально?

«Если бы я работал на Производстве, то знал бы, нормально ли, – подумал Юра. – А ведь кое-кто работает… только в городе ли этот кто-то?»

Решение пришло мгновенно. Если Глебов даже не в городе, то он хотя бы посоветует, что делать…

– Не знаю… я сейчас позвоню одному человеку…

Глебов оказался в городе.

Он появился минут через десять, пешком, один. Правда, с небольшим чемоданчиком, украшенным черным крестом по центру. Кивнул Юре. Открыл чемоданчик. Натянул одну пару перчаток, Юре протянул другую. Пористой салфеткой принялся убирать растекшийся гель.

Юра с любопытством наблюдал за его действиями. Никогда раньше он не видел, чтобы биотов чинили. Чаще их просто заменяли. Отдавали на утилизацию старые образцы, приобретали в магазине, как новое платье, другие. Получше, покрасивей.

Редко кто ходит по улицам не в виде биооболочки, а своими, природой данными, ногами. Сейчас стильно и дорого одетый биот – это и признак вкуса, и показатель достатка…

– Вы не смотрите, что я делаю, – сказал Глебов Нине. – Могут возникнуть болевые ощущения.

Она едва заметно кивнула.

Глебов по телефону не задавал лишних вопросов. Узнал только, какие повреждения. Сейчас он тоже подробностями не интересовался. Спокойно, даже как-то неторопливо, подбирал трубочки и муфты, накладывал на полоски белой материи вязкий прозрачный клей… если это был клей. Изредка просил Юру что-то передать или подержать. Юра старался быть полезным. До него внезапно дошло, что они на самом деле сейчас спасают жизнь какой-то незнакомой потеряшки по имени Нина… которая, если подумать, может, вообще живет в другой локации… хотя адрес ведь она назвала.

Глебов продолжал что-то делать с раной. У него на лбу ярко горел свеженький диодный фонарик…

– Давайте машину подгоню. Я знаю ее адрес.

– Хорошо. Давайте поторопимся… и вызовите туда врачей.

– А вдруг она не там?

– Оформят ложный вызов. Не страшно.

Юра кивнул и поспешил назад, к стадиону. Машину он оставил на парковке для игроков и планировал забрать утром.

Глебов зачем-то сунул в салон большой деревянный ящик, который обнаружился подле биота, и винтовку. У винтовки оказался испорчен блок распознавания. Она не стреляла, потому что все человекоподобное на всякий случай считала человеком.

Юра торопливо завел мотор.

– Теперь мы успеем, – сказал работник «Зачистки» с заднего сиденья. Нина сидела рядом. Очень прямо, словно боялась потревожить настоящую рану. – Я ее подлатал, сколько-нибудь продержится.

– Улица Старателей, дом четыре, где это?

– Это совсем рядом. Она, наверное, домой шла. Так, Нина?

– Да.

– Вы разговаривайте, не молчите.

Голос у Глебова был ровный, но с легкой непонятной иронией. Словно он знал или догадывался о чем-то, о чем Юра еще не догадался.

– Что говорить?

– Ну, например… попробуйте предположить, как так получилось, что вы заблудились.

Юра увидел в зеркале, как Нина нахмурилась. Честно попыталась вспомнить что-то.

– Извините. Голова кружится. Я думала, что простудилась на крыше. Ничего не вспоминается. Это может быть отражением моего реального самочувствия?

Глебов только кивнул.

– А что вы делали на крыше? – спросил Юра.

– Я там рисую. Договорилась с председателем собрания, он дал мне неделю. У меня еще день есть в запасе. Оттуда вид очень хороший. И город как живой. И не видно секции стадиона. Знаете, там такая надстройка есть, она всю восточную часть обзора закрывает.

– Рисуете на заказ?

– Нет, для себя. Мне кажется, мои картинки мало кого могут заинтересовать. Они же простенькие. А деньги зарабатываю в офисе. Работаю офис-менеджером Клавой. Биота зовут Клава… она красивая, и я ее ненавижу.

– Потому что она красивая?

Фары выхватили табличку: «ул. Строителей, 3». Почти приехали.

– Она делает ненужные вещи. Перекладывает папочки, протирает полочки. Улыбается другим офисным биотам… и тем биотам, которые приходят в офис. Мне платят зарплату за то, что Клава красиво улыбается. Наверное, я ненавижу не ее, а себя. Когда я это она.

– Приехали, – перебил Юра.

Глебов, молчавший всю дорогу, помог Нине выйти. Машины «Скорой помощи» у дома не было. Нина достала из кармана ключи и протянула куда-то вперед, непонятно, кому. Глаза ее были полуприкрыты, и стояла она не твердо, будто пьяная.

Шепнула:

– Шестая…

Юра кивнул, но Глебов опередил его, забрал ключи. А потом и свой чемоданчик с заднего сиденья.

– Юра, присмотрите за биотом. Поднимайтесь потихоньку…

Правильно. Он же, кажется, сам врач… или был врачом. Неважно. Главное, Глебов знает, что делает.

Нина шла по лестнице, пошатываясь, и больше не отвечала на вопросы, как бы Юра ни пытался ее привести в чувство. Наверное, уже то хорошо, что она идет сама. А если бы пришлось нести ее на руках, было бы хуже…