Абсолютный доступ

Кристиан обнял его – нежно, но крепко.

– Я всегда буду с тобой, брат. – Он разомкнул объятия и положил ладонь ему на грудь. – Вот здесь.

Артур заметил, что под ладонью у него что-то есть. Нечто такое, что брат прижимает к его груди. Кристиан убрал руку, и на пол полетел небольшой квадратик плотной бумаги. Артур нагнулся и подхватил его кончиками пальцев.

Когда же он выпрямился, то увидел, что дверь открыта, но Кристиана нигде нет. Он вышел в коридор, но и здесь не было ни души. Тогда он посмотрел на квадратик плотной бумаги у себя на ладони. Прощальный подарок брата.

Это было черно-белое фото, слегка пожелтевшее, с помятыми уголками. На заднем плане виднелось окно с капельками дождя, а на переднем в объектив скорбно смотрели двое юношей. Кристиан высоко поднял камеру, Артур прильнул к нему – два брата, связанные одной кровью, чтобы никогда не расставаться.

Кристиан все эти годы носил этот снимок с собой. Теперь он принадлежал Артуру. Отныне и навсегда.

* * *

Так заканчивается история двух братьев, навсегда связанных одной кровью, хотя каждый пошел по жизни своей тропой, чтобы глубже проникнуть в тайны ордена сангвинистов. Следите за приключениями Кристиана[6], когда он снова будет призван исполнить свой долг – выследить ангела, явившегося на землю во плоти, – в эпическом полотне, полном ужасов и прозрений, под названием «Невинные».

Назад к истокам

Ни для кого не секрет, что в начале своей литературной карьеры я написал серию фантастических романов под псевдонимом Джеймс Клеменс. Так что когда ко мне обратились с просьбой создать рассказ для молодых читателей для антологии под редакцией выдающегося мастера фэнтезийного жанра Р.Л. Стайна, как я мог отказаться?

За несколько лет до этого, будучи в Сан-Франциско, я влюбился в стрит-арт, чьи произведения украшают многие городские стены и переулки. Я видел работы, которые нередко бывали столь же ошеломляющими, сколь и загадочными. Они заставили меня задуматься о художнике, о его или ее мотивации, о некоем скрытом смысле этого сделанного ночью выплеска аэрозольной краски.

И я мысленно выстроил весь этот мир тайных защитников города, которые с помощью своего искусства отражают происки темных сил. Но до той просьбы Р.Л. Стайна у меня просто не доходили руки написать такую историю.

Так на свет появился мой следующий рассказ «Метка».

Джеймс Роллинс

Метка

Встряхнув привычным движением запястья баллончик с аэрозолем, Су-Лин-Чой нанесла последний мазок красной краски на цементную стену темного переулка. Закончив, отступила назад, чтобы рассмотреть свою работу и не испачкать краской черное шелковое платье.

Она осталась не вполне довольна результатом. У нее случались работы и получше. Это был китайский иероглиф, известный как «фу», ее фирменный знак. Ей было всего шестнадцать, и она весьма критически относилась к себе. Она знала, что талантлива. Она даже была принята для раннего зачисления в Академию дизайна Лос-Анджелеса.

Но это было важнее любой стипендии. Су-Лин посмотрела на часы. Тетя Лу уже в театре.

Она хмуро посмотрела на свое творение.

Ладно, сойдет

.

Протянув руку, потрогала середину китайского иероглифа. Как обычно, тотчас ощутила знакомое покалывание, от которого стало жарко ее суставам. Тепло быстро распространилось вверх по руке и накрыло ее головокружительной волной. Символ на миг засветился, отгоняя мрачные тени темного переулка.

Готово.

Но прежде чем она успела убрать руку, ее запястье, словно чьи-то острые когти, пронзила ледяная боль. Глубоко, до самых костей. Издав сдавленный крик, она оторвала руку от стены и отшатнулась.

Ой… что это было?

Су-Лин осмотрела запястье. Никаких следов, лишь эхо загадочного холодного прикосновения. Она потерла руку, пытаясь растопить лед, и прищурилась, вновь придирчиво разглядывая свою работу.

На стене ее ярко-малиновый знак почернел, став темнее, чем тени переулка.