AD

Бабушка пережила деда почти на двадцать лет. Дед успел перед смертью – своей и социалистической родины – получить роскошную трехкомнатную квартиру от учреждения, в котором работал почти всю свою жизнь. Бабка доживала свой век в этих пустых, мало обставленных хоромах одна.

Она умерла в больнице. Павел успел навестить ее за день до смерти. Бабушка уже не говорила, дышала редко и временами мелко тряслась.

После похорон Павел переехал в квартиру на генерала Симоняка. Они успели ее приватизировать – на него, единственного внука. Потомственным ленинградцам жить проще, у нихрано или поздно умирают бабушки, оставляя большие квартиры, купить которые внуки в новой России никогда бы не смогли.

Катаеву нравилось жить одному. Одно плохо – очень далеко добираться до службы. Контора в центре. Катаев выходил из дома за полтора часа до начала рабочего дня. Шел по пустырю с незавершенным строительством, по улице мимо типового торгового центра, построенного еще при социализме, к остановке общественного транспорта. Ждал троллейбус, чтобы не платить за проезд в маршрутке, – на троллейбус у него был проездной. За полчаса добирался до метро, конечной станции ветки – «Проспекта Ветеранов». Еще сорок минут маялся в подземке до центра. А после пешком до службы.

Такая дорога физически и морально очень угнетала Катаева. Казалось, все вокруг – и прыщавые юнцы, и пигалицы – уже имели собственные автомобили. А Павел Борисович ездил в троллейбусе и в метро вместе с самым безнадежным пролетариатом. Хотя если подумать здраво, в собственной машине добираться до центра даже сложнее: жуткие пробки, особенно утром. И путь на работу занимал бы даже не полтора, а все два часа. Но дело в другом. Толкаясь в троллейбусе каждое утро, Катаев остро чувствовал себя неудачником.

Вот если бы он жил, к примеру, в Америке! Там следователь – detective – профессия престижная и хорошо оплачиваемая. Хорошая машина, дом в пригороде, страховка, пенсионное обеспечение. А у нас?.. Эх! Что говорить! Как был совок, так и остался. Только хуже. Раньше имелись хотя бы льготы. А сейчас? Куцая зарплата, и все.

Кто-то из коллег, особенно начальники, конечно, устроились хорошо. Курируют бизнес, ездят на огромных джипах, отдыхают за границей. А Катаев ни разу не был даже в сраном Египте или в Турции.

Коррупция…. Нет, становится оборотнем в погонах Катаев не хотел. А как жить иначе?

Без взяток вольготно разве что судьям. У федерального судьи оклад, как у депутата Государственной Думы, и еще куча доплат и компенсаций. Судьям даже не надо брать взяток. Хотя все равно берут.

А попасть в судьи нереально. То есть возможно, но или по большой протекции, или сначала несколько лет быть помощником судьи, работать за еду, таскать за судьей папки и печатать за него все протоколы, постановления, решения и приговоры. Это могут делать опять же одни девчонки. И то не все. Из выпуска Катаева лишь одна стала судьей.

Катаев учился в университете. В настоящем государственном университете, на юридическом факультете. Не в каком-нибудь Водных коммуникаций, и даже не в университете МВД. Он получил самое лучшее в России юридическое образование. Его факультет гордился тем, что выпустил из своих стен уже двух подряд президентов страны!

А толку? Два президента, несколько министров, сотня-другая судей. А все остальные? Либо шакалят в коммерческих фирмах, либо работают за копейки на незначительных должностях в госорганах.

Несколько бывших сокурсников стремительно спиваются.

Павел Борисович расследует убийства. И работает в общем кабинете, а добирается до службы на троллейбусе и метро.

Нет, никакое образование уже не гарантирует комфортного места под солнцем. Казино… как фишка ляжет.

Психолог сказал бы, что Катаев метеозависим. Когда погода становилась хмурой, пасмурной, с неба летела всякая дрянь и дул в уши разносторонний ветер, крутясь то туда на два румба, то обратно, Катаевым овладевало уныние. Напротив, когда небо было чистым, светило солнышко, а под ногами обнаруживался сухой и теплый асфальт, Павел Борисович думал: ничего! Это все ничего! Это еще ничего не значит! Он молод, и все впереди – карьера, семья, все главное, важное и хорошее.

И все бы действительно ничего, с каждым случаются такие перепады настроения. Да только в северном городе, в гнилом парадизе, в этом искусственном раю, построенном на финских болотах, хорошая погода большая редкость. Солнышко – случайный гость. А так постоянно сыро и мрачно, и небо посыпает землю какой-то пакостью, и на душе тоска да печаль.

Катаев не видел перед собой цели, не чувствовал энтузиазма и мотивации, а делал свое дело исключительно по привычке, которую принимал за силу воли и упорство.

После неудачного визита в «А.Д.» Павел Борисович пожаловался начальству. Но, к его разочарованию, на Парнас не обрушились громы и молнии. Руководитель нервно и немного смущенно пообещал Катаеву разобраться и договориться о встрече в офисе холдинга.

Прошло еще две недели, прежде чем на столе у Павла Борисовича зазвонил телефон:

– Здравствуйте! Выведете… эээ… дело о Семене Абрамовиче?