Ад криминала: Рассказы и очерки

— Сперва всех осетин стали гнать с работы: в районе, в городе, хороший человек или плохой — неважно. Езжай, куда хочешь. Выехали очень многие. Потом стали убирать людей из центрального аппарата МВД, где министром был Хабулиани. Убрали все самые светлые головы, со связями, стажем, опытом. Я очень сожалею, что из Грузии выехало огромное количество русских ребят — отличных специалистов. Взять хотя бы 31-й авиационный завод и другие, где нужны высококлассные станочники. Среди них грузин было очень мало. В основном это русские ребята, у которых генетически заложено условие существования — жить, чтобы работать. А характер грузина иной: хорошо провести время, поработать для того, чтобы жить. У кавказских людей, да и южных народов вообще, там, где намного легче достаются продукты питания и многое другое, совершенно другая психология. Видимо, на этом и грузинское гостеприимство основано — почему бы не угостить, когда есть чем. Словом, этих специалистов-работяг негрузин у нас было больше. В сельском хозяйстве, как ни странно, азербайджанцы более работоспособны, чем грузины. Я имею в виду районы, прилегающие к Азербайджану, где их сравнительно много. И здесь возникла проблема с приватизацией.

— Гамсахурдиа ее увязывал с законом о гражданстве?

— Да. Все делалось для того, чтобы ни земля, ни какая-либо другая собственность не могли попасть в оуки негрузин. Неважно — работаешь ты на ней не разгибаясь и кормишь людей, или паразитируешь. Важно, что ты чистокровный грузин.

— Это же настоящий фашизм!..

— В том-то и дело. Звиад очень долго мудрил с гражданством. По первоначальному проекту он предполагал предоставить грузинское гражданство всем жителям республики, родившимся в Грузии до 1921 года, и их прямым потомкам, потом всем, кто докажет, что их родственники жили до 1801 года, когда царским манифестом Грузия была присоединена к России, потом до 1783… В некоторые районы он начал переселять сванов для их грузинизации. Естественно, это повлекло за собой конфликтные ситуации с местным населением. И дело даже дошло до того — совершено преступление, все хорошо знают, кто и что, но из-за того, что он сван, никаких мер не принимается. В Тбилиси, например, я провожу ночной рейд и останавливаю машину для проверки. А из нее выскакивает водитель и кричит: "Что ты от меня хочешь? Я сван!” И все. Это было как пропуск, потому что за этим стоял Хабулиани, сван по национальности, собравший вокруг себя таких же сванов. Они прямо-таки беспредел в городе творили. Даже во время рейдов они и с нашими людьми переходили в рукопашную. А однажды напали на наших ребят, разбили одному лицо, отобрали у него пистолет и уехали. Министр на следующий день возвращает это оружие начальнику райотдела, на территории которого все это произошло, и не возбуждает уголовное дело. После этого наши отказались выходить на службу. И когда через несколько дней начался конфликт с домом правительства, в котором постоянно находились 60–80 человек нашей школы, мы не сделали ни одного выстрела. Я вывел свое подразделение подземными ходами, потому что все мои люди наотрез отказались участвовать в стрельбе и защите президента и его министров, которые элементарно не давали нам возможности выполнять свои служебные обязанности.

— И что вы думаете о 16-тидневной войне?

— Я уже говорил, что главное в ней то, что врага не видишь. Я живу в двух кварталах от Дома правительства. Мой дом переходил из рук в руки — то красные, то белые… И с одними я в хороших отношениях — заходили ко мне чаю попить, потому что холодно на улице, мороз… И других подкармливал. Молодые ребята. И одних знаю, и других… Ну кто для меня враг? И они же знают друг друга хорошо! Так же мне было непонятно происходящее в Осетии. Полгода я провел в Цхинвали. Полгорода знал в лицо, со мной здоровались, были в очень хороших отношениях. И что же, после этого я должен был по команде “Фас!” прыгать на этих людей?

— Так кто же воюет в Осетии?