Ад на земле

− Мама, что ты делаешь? – Адель была безумна, поэтому он сказал более наставительно: − Мама, это я, это Адам!

− Ты тварь! – вопила она, брызжа слюной. − Ты подлая мерзкая тварь! Что ты сделал с моим мужем?! Почему он ушел?! Это все из-за вас! Вы его прогнали! Ненавижу!

Адам опомнился и, вскочив на ноги, бросился на кухню.

− Надежда! Мама, что ты сделала с Надеждой?!

− То, что я должна была сделать уже давно! – отрезала женщина, выкрикивая слова в спину сыну. − Избавиться от мерзкого чудовища, осквернившего мою плоть! Я вырастила монстра внутри себя, который разрушил мою жизнь! Ты и это существо убили меня, как только я забеременела вами!

Адам резко обернулся, но слова застряли в пересохшем горле. Адель схватила себя за волосы и тянула изо всех сил в разные стороны, оставляя в сухих узловатых пальцах седеющие клочки.

Он сморгнул наваждение и ужас, и быстрым шагом двинулся в свою комнату. Мистера П здесь больше нет. Это единственная хорошая новость. Вот только Надежды тоже нигде не было. Адам обследовал весь дом, его внутренности раскалились внутри тела, будто подверженные адскому огню. Он никогда в жизни еще так не боялся и не паниковал. Пытался заглушить в голове голос Кэтрин, но слова все равно проскальзывали, укрепляясь в сознании.

− Она убила ее – твою маленькую малышку Надежду, которую ты любил больше всего на свете. Проверь в саду, Адам, милый.

Едва соображая и контролируя свои шаги, Адам бросился во двор и Адель погналась за ним. Она достала из кармана фартука садовые ножницы, и только после этого Адам заметил, что предплечья матери испещрены небольшими порезами. Он тут же отвернулся, обращая внимание на каждый розовый куст.

− Надежда! – Он следовал совету голоса. Заглядывал под каждый куст, выкрикивал имя сестры словно сумасшедший. Искал свежую могилу. – Надежда!

Внезапно он подумал: Надежда просто прячется где-то. Да, именно так. Наверное, малышка Надежда спряталась как учил Адам. Однако едва эта мысль успела посетить его мозг, Адель рассмеялась:

− Ты ее не найдешь.

Адам застыл, отпустил ветвь розы и медленно выпрямился. Адель словно дьяволица возвышалась над всей этой неописуемой красотой: нарциссы, гиацинты – благоухающие цветы пробивались сквозь землю к белоснежному небу, а она пыталась затмить ее своим злом. Цокнула языком.

− Не. Найдешь, − и засмеялась.

Адам сжал кулаки, яростно скрипнув зубами. Его тело пульсировало гневом и болью, а в горле встал комок слез.

− Что ты сделала? – сиплым голосом спросил он, несколько раз сглотнув.

«Лучше умереть», – впервые в жизни пришла ему эта мысль в голову. Лучше бы он умер тогда, так и не узнав правду; или так и не пришел бы в себя на операционном столе. Умер бы, так и не появившись на свет, потому что то, что случилось 21 апреля было в действительности его датой смерти. Он умер в этот день, когда увидел в сарае разрубленное тело своей маленькой сестры; умер, когда Адель смеялась над его выражением лица. Его смерть как человека наступила уже тогда, когда он схватил Адель за воротник платья и опрокидывая на кровавую землю и выкрикивая ругательства, смешанные со слезами, стал бить садовыми ножницами в грудь и живот.

Адам Росс умер тогда, когда убил свою мать.

Глава 39

Пересиливая боль во всем теле, я с трудом открыла веки. Дом Рэна Экейна. Да-да, это его квартира и моя комната. Дикий холод, окно, сквозь которое видно город и мириады желтых огоньков в черном цвете, и… Лиам Коллинз.

Испугавшись, я издала странный хрип и шарахнулась в сторону, не ожидая, что этот парень окажется в одной постели со мной. Моя спина скрипнула, когда я села, а в голову ударила тупая боль.

Лиам даже не смутился: он подарил мне усмешку, от которой у меня голова пошла кругом, ведь я не забыла преследований и записок – не имеет значения, о чем он думал в тот момент, − и открыл рот, но тут в комнату вошел Рэн и пристально посмотрел сначала на меня, затем на Лиама. Затем вновь на меня.

− Почему ты кричала? – и вновь на Лиама, который как ни в чем не бывало продолжал лежать на боку. – Что ты сделал?

− Ничего. Едва успел заметить, что она проснулась.

Лицо Рэна смягчилось, когда он приблизился, а я не могла контролировать собственное выражение. Против воли вспомнился диалог с Адамом. Он говорил странные и ужасные вещи. Не только о нем – о Рэне Экейне – но обо всем. Обо мне, о моем предназначении, о том, что я сделаю.

Краем глаза я заметила резкое движение и испуганно вздрогнула, но это лишь Лиам сел. Он недовольно нахмурился.

− Эй, тебе не кажется, что это уже слишком? Не кажется, что ты перегибаешь палку, шарахаясь от меня, как от прокаженного? – Серые глаза сверкнули сталью, но я сдержала себя и не поежилась от пронизывающего взгляда. Парень наставительно посоветовал: – Прекрати уже, я просто лежу на твоей кровати. Никто не должен чувствовать в моем обществе себя неуютно.