Адам и Ева

Внутренность большого шатра на опушке векового леса. Шатер наполнен разнообразными предметами: тут и обрубки дерева, на которых сидят, стол, радиоприемник, посуда, гармоника, пулемет и почему-то дворцовое богатое кресло. Шатер сделан из чего попало: брезент, парча, шелковые ткани, клеенка. Бок шатра откинут, и видна пылающая за лесом радуга.

Маркизов, с костылем, в синем пенсне, сидит в дворцовом кресле с обожженной и разорванной книгой в руках.

Маркизов(читает). "...Нехорошо быть человеку одному: сотворим ему помощника, соответственного ему..." Теория верная, да где же его взять? Дальше дырка. (Читает.) "...И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились..." Прожгли книжку на самом интересном месте... (Читает.) "...Змей был хитрее всех зверей полевых..." И точка. А дальше страницы выдраны.

Входит Пончик-Непобеда. Он, как и Маркизов, оброс бородой, оборван, мокрый после дождя, сбрасывает с плеча охотничье ружье, швыряет в угол убитую птицу.

Про тебя сказано: "Змей был хитрее всех зверей полевых..."

Пончик. Какой змей? Ну тебя к черту! Обед готов?

Маркизов. Через полчасика, ваше сиятельство.

Пончик. Ну-ка, давай по одной рюмочке и закусим...

Маркизов. Да Адам, понимаешь ли, все запасы спирта проверяет...

Пончик. Э-ге-ге. Это уж он зря нос сует не в свое дело! Тут каждый сам себе Адам по своему отделу. А тебе удивляюсь - не давай садиться себе на шею. Ты заведующий продовольствием? Ты! Стало быть, можешь полновластно распоряжаться. Я привык выпивать перед обедом по рюмке и работаю не меньше, если не больше других... Адамов!

Маркизов. Верно, правильно, гражданин Змей! (Снимает пенсне.)

Выпивают, закусывают.

Пончик(неожиданно). Постой... (Подбегает к радиоприемнику, зажигает лампы, крутит кнопки.)

Маркизов. Да нету, нету - я целое утро слушаю. Пусто, брат Змей!

Пончик. Ты брось эту моду меня змеем называть.

Выпивают.

Маркизов

. Я без чтения - должен заметить - скучаю... И как же это я "Графа Монте-Кристо" посеял, ах ты, господи! Вот подобрал в подвале... Только всего и осталось от книжки. Да... При этом про наших пишут: про Адама и Еву.

Пончик(заглянув в книжку). Чушь какая-нибудь мистическая!

Маркизов. Скучно в пустом мире!

Пончик. Я с радостью замечаю, что ты резко изменился после гибели. И все-таки, что бы ни говорили, я приписываю это своему влиянию. Литература - это великое дело!

Маркизов. Я из-за ноги изменился. Стал хромой, драться не могу и из-за этого много читаю, что попадет под руку. Но вот, кроме этой разорванной книги, ничего не попалось...

Пончик. Так давай еще раз прочитаем мой роман!

Маркизов. Читали уже два раза...

Пончик. И еще раз послушай. Уши у тебя не отвалятся! (Достает рукопись, читает.) "...Глава первая. Там, где некогда тощую землю бороздили землистые, истощенные..." Я, видишь ли, поправляю постепенно. Вставил слово "истощенные". Звучит?

Маркизов

. Почему ж не звучит... Звучит!

Пончик. Да-с... "...истощенные лица крестьян князя Волконского..." После долгого размышления я заменил князя Барятинского - князем Волконским... Замечай!

Маркизов. Я заметил.

Пончик. Учись!.. "...Волконского, ныне показались свежие щечки колхозниц... — Эх, Ваня, Ваня! — зазвенело на меже..."

Маркизов. Стоп! Станция! Вот ты, я понимаю, человек большой. Пишешь ты здорово, у тебя гений. Объясни ты мне, отчего литература всегда такая скучная?

Пончик. Дурак ты, вот что я тебе скажу!

Маркизов. За печатное я не скажу. Печатное всегда тянет почитать, а когда литература... "Эх, Ваня, Ваня", и более ничего. Межа да колхоз!

Пончик. Господи! Какая чушь в голове у этого человека, сколько его ни учи! Значит, по-твоему, литература только писаная - да? И почему всегда межа да колхоз? Много ты читал?

Маркизов. Я массу читал.

Пончик. Когда хулиганил в Ленинграде? То-то тебя из союза выперли за чрезмерное чтение...

Маркизов. Что ты меня все время стараешься ткнуть? Правильно про тебя сказано в книге: "полевой змей"! А про меня было так напечатано (вспоминает): "Умерло, граф, мое прошлое".