Адам Смит «О богатстве народов»

По ходу того, как Смит углублялся в рассуждение об экономической ценности, он решил тщательно исследовать само понятие ценности. Он пытался анализировать феномен цены и не мог достичь удовлетворяющих результатов. Цена товара — это то, что кто-либо готов за него заплатить. Все. Ни больше, ни меньше, и ничего кроме этого. Дэвид Юм в письме Адаму Смиту с поздравлениями по поводу публикации «Богатства народов», высоко оценил работу, но подметил одну ошибку: «Если бы вы были здесь со мной у камина, — писал Юм, — я непременно обсудил бы с вами некоторые из ваших принципов. Я не думаю… что цену в совокупности определяют количество и спрос». Возможно, кто-то может посчитать это свидетельством против того, что Смит был склонен тщательнейшим образом продумывать все свои положения, но он все равно продумывал тщательно каждое свое слово.

Смит полагал, что цена обладает «составными компонентами». Он выделил три: труд, выгода с продажи (т. е. прибыль на капитал) и земельная рента. Феномен образования цены — это самая сложная для понимания область в экономике. Это известно всем — делягам биржевого рынка, и рынка товаров и услуг, и рынка недвижимости, и даже, к его величайшему ужасу, тому самому студенту экономической школы. И смущение Адама Смита по поводу образования цены было еще более глубоким, чем современные сомнения.

Когда Смит пытался сопоставить цену и ценность, у него не было под рукой современных учебников, которые могли бы объяснить ему «закон маржинальной полезности». Это было сформулировано Карлом фон Менгером, основателем австрийской экономической школы. В адекватном переводе, маржинальная (предельная) выгода означает, насколько мы ценим ту конкретную вещь, которая нам необходима по тем или иным причинам в данный момент, а не насколько она хороша или ценна сама по себе.

Смит как раз споткнулся об эту «маржинальную полезность», когда он отметил, что «ничто не является более необходимым, чем вода: но вряд ли кто-нибудь будет ее покупать». Восемь унций воды — недостаточно даже для такого подвига, как предпринять поход в ванную посреди ночи. А вот за восемь унций золота мы вполне можем арендовать «лексус». Маржинальная полезность объясняет, почему золото, на которое всем глубоко наплевать, кроме, разве что рэперов и их подружек, ценится так высоко.

Как бы то ни было, когда мы платим за «высококачественную экологически чистую» воду в бутылочках, ее цена просто льется через край и переходит все мыслимые границы. Что могут сказать нам по этому поводу теории ценообразования? Адам Смит размышляет над еще более экстравагантным примером: «Если среди профессиональных охотников, например, труд по добыче одного бобра оценивается в два раза дороже, чем по добыче одного оленя, что означает, что цена одного бобра равна цене двух оленей». Но подождите. Как это может быть, в самом деле? Разве это возможно, даже в качестве предположения, чтобы убить бобра было в два раза труднее, чем убить оленя? Ведь олени черт знает какие быстрые. Мы знаем, где обитают бобры — там же, где они строят свои дамбы. У нас, фактически, есть их домашний адрес. Да даже если это действительно занимает в два раза больше времени — сидеть в бобровых заводях, выжидая, пока представится шанс треснуть несчастному по голове веслом от каноэ — все равно, кому он нужен, этот бобер?

Нельзя не признать, что нам очень приятно отмечать, если кто-то, о ком мы знаем, что он на самом деле гораздо умнее нас, рассуждает ошибочно. Вот Смит утверждает, что труд был самым важным компонентом цены: «Только труд, ценность которого остается неизменной, следовательно, является единственным окончательным и реальным стандартом». И потом, через две страницы, он противоречит сам себе: «Реальная цена труда… очень разниться, в зависимости от случая». Но выше он писал, что «Реальная цена любого предмета… это то, насколько сложно его заполучить».

Что-то было в философском сознании Смита, что заставляло его противится признанию очевидного. Известно утверждение, высказанное, как принято считать, еще в тринадцатом веке, и приписываемое Альберту Магнусу, о том, что цена — это то, «чего стоят вещи в соответствии с условиями рынка и временем продажи». Но прежде чем поспешно отказываться от смитовских сложностей в этом вопросе и радостно указывать на величие средневекового здравого смысла, стоит обратить внимание на некоторые другие идеи, бывшие вполне обыденными и здравыми для средневекового сознания. Тот же Альберт Магнус был одним из главных инициаторов восьмого крестового похода, последнего и самого бессмысленного. Участники похода даже не пытались достичь Святой Земли. Вместо этого они, в полном снаряжении, как на карнавальном круизе, приплыли в Тунис.

Вот в этом-то и заключается неповторимость гения Адама Смита: даже в том, в чем он ошибался, он был умнее и проницательнее, чем другие. И возможно, в особенности умнее тех невыносимых других, которые всегда знают цену всему на свете и всегда горят желанием указать нам, что почем.