Адам Смит «О богатстве народов»

Хотя, в общем-то, сама жизнь привела ход истории к поместьям феодальной эпохи: это легко представить — или увидеть — если совершить «увлекательный и полный приключений тур» в некоторые части Африки, Азии или Латинской Америки. В Темные Века все простые смертные имели примерно такие же права, как сегодня несовершеннолетний работник какой-нибудь фабрики кроссовок в Гватемале. «Все они, — писал Смит, — или почти все, были рабами». А рабам вообще не полагается иметь частную собственность, и тем более права на нее. Но феодальные рабы не обладали даже правом быть частной собственностью кого-то еще. «Полагалось, — писал Смит, — что они должны принадлежать более непосредственно месту, земле, на которой работают, чем хозяевам этой земли». Обычные рабовладельцы, как правило, хоть как-то заинтересованы в благополучии своих рабов. А феодальная знать не была заинтересована никак. «Если от крупных землевладельцев редко можно ожидать крупных улучшений хозяйства, — продолжал Смит, — то они по крайней мере возможны, если хозяева задействуют своих рабов в качестве рабочей силы».

Здесь Смит не упустил возможность привести свой экономический аргумент против рабства: «Опыт всех времен и народов, как я полагаю, демонстрирует, что работа, выполненная рабами, хотя она стоит только их содержания, в конце концов оказывается самой дорогой. Тот, кто не может получить никакого имущества, не заинтересован ни в чем другом, кроме как есть как можно больше и работать как можно меньше». И хотя этот аргумент ничуть не напоминает слоганы аболиционистов, похоже, что холодный расчет сделал для освобождения человечества больше, чем Уильям Уилберфорс [1], Гарриет Бичер-Стоу [2]

или Джон Браун [3]. У феодальных крепостных, возможно, и была склонность рассиживаться без дела и кушать (когда вообще было что кушать), но они не были дураками. Они воспользовались тем преимуществом, что выездное расписание грабежей и насилия у знати было довольно плотным, и в их отсутствие по-тихому и понемногу промышляли торговлей. Торговля хоть и не была в те времена крупным источником доходов, но все-таки, конечно, существовала, ибо минимальный обмен товарами необходим даже для самого убогого и примитивного существования.

Когда землевладельцы поняли, что бессмысленно запрещать крестьянам торговать, они изобрели рэкет. «В те дни, — писал Смит, — защита редко предоставлялась без ценного вознаграждения». (Впрочем, и в наши дни тоже.) Так, «пошлины налагались на торгующих, на товары и даже просто на возможность для путешественника проехать по данной земле». Если крестьянин пересекал границы земли знатного господина, его непременно тормозили, проводили тщательную ревизию его повозки и настоятельно рекомендовали делиться. Как написано у Смита, по-английски эти процедуры назывались «passage, pontage, lastage, stallage» (прохождение, наложение пошлины, задержка, переведение). Что-то эти слова напоминают… не названия ли юридических операций?

Содержа на пятизвездочном прокорме целые толпы головорезов, знать вечно была на грани банкротства. И конечно же, хитрые и предусмотрительные крестьяне быстро выяснили, что знатным господам больше нравилась выплата определенных сумм, чем негарантированные поборы со случайных кожевников или разводчиков репы. И крестьяне, похоже, оказались умнее своих господ в том, что касалось подсчета выгоды от фиксированных пошлин. Наверное, они все считали по пальцам, и поэтому лучше умел считать тот, кому их не отрубали в каких-нибудь сраженьях на мечах.

Те торговцы, которые исправно платили властям и тем самым освобождались от побочных налогов и податей, получали звание «свободные торговцы» или, если они торговали в крупных городах, «свободные горожане». Торговые города росли до тех пор, пока в них не собиралось достаточно свободных жителей для объединения — не для того, чтобы бросить вызов господам, но чтобы ублажать их взятками более эффективно. Такие горожане (собственно, первые представители буржуазии) изобрели принцип ведения бизнеса, известный сегодня как «корпорация». Объединяясь в корпоративные союзы, они давали феодальному лорду гарантию, что тот получит свою дань одним большим куском со всего города-то есть со всех торговцев сразу, и будет избавлен от забот и расходов по сбору денег с каждого. И это пришлось господам по вкусу, ибо оставляло больше времени и средств на любимые драки с соседями.

Взяв на собственные плечи заботу по сбору налогов с самих себя, горожане спаслись от наводящих ужас вторжений «придворных» сборщиков налогов. Деньгами и хитростью, утверждал Смит, горожане начали мало-помалу приобретать возможности самостоятельно распоряжаться своими делами, «так что они наконец смогли сами решать, за кого отдавать замуж своих дочерей, что и в каком порядке будут наследовать их дети и что они могут предпринимать в собственных интересах… Таким образом, они избавились от принципиальных атрибутов крепостной зависимости и рабства, и… стали действительно свободными, в нашем сегодняшнем смысле слова свобода».