Адамово Яблоко

К середине месяца всплыли и более серьезные проблемы. Так, вдруг выяснилось, что на месте пятна под застройку офисного комплекса раньше стояла церковь, и монолитный фундамент под ней уходил на шесть метров в глубину.

Нужно было бурить эту плиту, но подрядчик не решался брать на себя риски по аварийным зданиям вокруг, и надзорные органы требовали проведения новой экспертизы, а также разработки дополнительных мер безопасности. Проект, и без того очень затратный и взяткоемкий, теперь оказался под угрозой, и Георгий сомневался, что сможет убедить соинвесторов продолжать участие.

Но все же главной заботой Марьяны, неотвязной темой ее мыслей была предстоящая свадьба. По ночам, лежа без сна, она вела непрекращающийся диалог с незримо присутствующим рядом отцом. Она пыталась убедить строгую тень в том, что не совершает ошибки, что ее решение обдуманно и твердо, что поздно пробудившаяся страсть вовсе не застит ей глаза и что она имеет право быть счастливой как женщина рядом с мужчиной, которого она может и хочет уважать.

Отец же, вернее, ее внутренний прокурор, неизменно подтачивал эту стройную систему аргументов, как червь подтачивает плодоножку яблока. Он говорил: «Георгий женится не на тебе, а на твоем бизнесе, его ответная страсть – лишь искусная подделка, он никогда не оставит своих привычек, и окружающие, которые сейчас уже считают этот брак голой фикцией, вскоре будут открыто выказывать тебе свое фальшивое сочувствие, насмешничая за спиной».

Все эти мысли заставляли Марьяну с особой тщательностью заниматься укреплением зыбких грунтов под будущее строительство – внесением полной ясности в их с Георгием правовые и финансовые взаимоотношения.

Из двух брачных контрактов, подготовленных адвокатами отца и поверенными Георгия, был составлен компромиссный документ, который устанавливал порядок пользования их совместной, долевой и раздельной собственностью, способы участия в доходах и другие важные моменты. Был прописан и алгоритм раздела имущества при расторжения брака, и взаимные финансовые обязательства на случай наступления нетрудоспособности. Марьяна собиралась прописать в контракте и порядок действий при возможной супружеской измене, но юрист объяснил ей, что эти нормы в отечественном законодательстве не применяются. Брачный договор не мог содержать требований, ограничивающих личную свободу в проявлении желаний и чувств.

Свадебные торжества решили проводить в Озерном. Для этого в парке были выстроены специальные беседки, а в доме освобождены от мебели холл и нижняя гостиная, где планировалось накрыть столы для фуршета. Себе Марьяна заказала два наряда – кремовое платье с фатой для церемонии и белый костюм для свадебного обеда. Георгий шил себе темный фрак и светлую тройку для смены. Посуда, свечи, цветы, приглашения – всем этим занимались люди из специального агентства, и они доставляли Марьяне множество хлопот своим непониманием и нежеланием выполнять работу добросовестно.

Она уже жалела о том, что одновременно с этим затеяла ремонт в доме, решив обновить несколько жилых комнат наверху. Как всегда в таких случаях, работы затянулись и оказались вдвое дороже, чем в первоначальной смете. Но отступать было поздно, и в последние выходные марта она поехала в Москву на антикварный салон, чтобы купить кое-что из мебели и, возможно, подарок для Георгия, к выбору которого она решила подойти серьезно.

Как всегда в подобных случаях, организаторы устраивали предварительный показ самых интересных лотов для избранного круга. Раньше Марьяна не бывала в таких местах и совсем не интересовалась антиквариатом, но за последние несколько месяцев ей почти удалось освоиться с положением свободной и независимой ценительницы дорогих вещей. Пытаясь подражать разумному сибаритству Георгия, она постепенно вошла во вкус. Поиск антикварных сокровищ оказался весьма увлекательной игрой, родом кладоискательства. Ее волновала атмосфера этого закрытого мира и нравилось быть объектом лести и заискивания, на которые не скупились антиквары, питавшиеся со стола хозяев жизни. А главное, в такие моменты она острее ощущала свою принадлежность к кругу избранных, которые приобретают искусство – следовательно, могут приобрести и красоту, и здоровье, и даже любовь.

В галерею ее вызвался сопровождать Евгений Маркович Салов, давний друг отца, занимавший высокий пост в одном из министерств. Они поехали по московским пробкам с московским же размахом – Салов заказал милицейское сопровождение, и машина помчалась под вой сирены с огромной скоростью, пока они пили коньяк в салоне, закрывшись шторкой от водителя.

Салов вел себя по-отечески – покровительственно, но немного развязно. После двух рюмок он положил руку ей на колено и заявил:

– А тебя и не узнать, как похорошела. Люблю женщин в юбках, а то вечно влезут в эти штаны, никакого шарма. Помню, еще когда ты студенткой бегала… Ну, расскажи, что там у тебя за свадьба? Я в ваших питерских делах не силен.