Адаптация

И вот, следующие полчаса мне показались самыми долгими за всю мою жизнь. Обдумывать ситуацию я уже не могла, потому что оставалось надеяться только на то, что всё каким-то чудесным образом сложиться само собой. К примеру, зверольвы бросят меня и уйдут по своим делам. На что ещё мне надеяться?

Потом со стороны помоста раздался взрыв новых криков, и я повернула голову.

И чуть не свалилась с бревна вниз, но вовремя упёрлась в края своего своеобразного сидения руками. Среди дикарей виднелась знакомая фигура в знакомой одежде, и он стоял напротив дикарей и кричал так же громко, как они. Но он был один против всей кучи.

Надеюсь, до драки дело не дойдет? Совсем неохота, чтобы Парфен пострадал.

Вскоре один из дикарей отделился от остальных, и они с Парфеном стали кричать друг на друга персонально, а остальные принялись внимательно слушать, но уже не вмешивались. Я долго приглядывалась и определила, что кисеец разговаривает, если можно так назвать данные крики, как раз с моим новым поклонником. Подумать только, вот они, мои поклонники, собрались в кучу пред моим взором! Настал светлый день твоего чисто женского триумфа! Наслаждайся, Айка!

А дальше-то что?

А дальше-то и ничего и не было.

Их своеобразная беседа продолжалась так долго, что я уже было решила, что до меня самой дела им нету, слишком важным занятием они заняты – попытками друг друга переорать.

Потом дикарь что-то гаркнул, в последний раз шарахнул себя по груди и махнул в сторону луга, где недалеко от чащи леса стоял столб, на котором сидела я.

Парфен впервые взглянул в мою сторону и сразу же замер на месте, только голову слегка наклонил, изучая обстановку.

Дикари довольно загалдели и удобно расположились на краю платформы, наблюдая за происходящим.

Отмерев, Парфен подошел к краю, спрыгнул на землю, даже не воспользовавшись лестницей, и пошёл по направлению ко мне, лёгким, прогулочным шагом, как будто зверей в упор не видел.

Как можно не заметить таких громадин? Да ещё и движущихся?

Нет, так нельзя. Сейчас они его увидят и бросятся, чтобы съесть. Нет, я хочу, конечно, спасения, но не такой ценой.

Я так разволновалась и закрутилась на месте, что чудом не свалилась вниз, а звери, почувствовав мою слабину, тут же подтянулись к бревну и уселись под ним, аккуратно поджав лапы и свернув хвост, как кошки, которые ждут, когда их покормят. Собой, имеется в виду.

Парфен, заметив моё волнение, остановился. Он уже подошел достаточно близко, чтобы можно было разглядеть его серьезное лицо и мелкие движения рук, от которых по телу перекатывались мышцы, как будто он разминался перед грядущими физическими упражнениями.

Потом Парфен поднял руку, ткнул пальцем в себя и в зверей. Следующим жестом ткнул пальцем в меня, а потом резко указал в лес, а после полукругом на дикарей. Остановился, ожидая, когда до меня дойдёт сия пантомима.

Похоже, он хочет отвлечь зверей, а мне приказано тем временем быстро убегать в лес и возвращаться на помост к дикарям.

Я упрямо сжала губы и помотала головой. Нет, не пойдет. Никаких отвлечений с голыми руками против зверольвов.

Парфен опустил руку, глубоко и медленно вздохнул, а потом снова повторил всё заново – он и звери, я и помост с дикарями.

Я взглянула вниз и встретилась взглядом с желтыми круглыми глазами, увлеченно наблюдающими за малейшими моими движениями. Эти зверюги сожрут Парфена, несмотря на всё его умение ловко прыгать и быстро бегать. Но возможно, Парфен знает что-то, чего не знаю я? Он же общался с дикарями, раз говорит на местном языке. Значит, тут не впервые и вполне вероятно, знаком с их традициями и праздниками. И с развлечениями тоже.

Но всё равно… Стоит представить, что эти зверушки могут сделать с Парфеном, как начинает трясти. Нет, ни за что!

Он тем временем повторил свою очередность жестов, так же терпеливо и уверенно и, судя по всему, отступать был никак не намерен. Что же он такой упрямый-то?

- Я боюсь за тебя, - сказала я одними губами, потому что не рискнула орать, когда меня караулят хищники. К чему привлекать их лишнее внимание, которое и так целиком и полностью принадлежит мне?

Его губы шевельнулись в ответ, и я вдруг совершено четко услышала его тихий голос:

- Верь мне.

Несколько ударов сердца, остатки сил, которые я титаническим усилием воли собрала в целое – и я кивнула. Он должен знать, что делает, ведь Парфен не похож на глупого подростка, безосновательно уверенного в собственных силах. Раз он говорит, что нужно бежать, я это сделаю.

Он тем временем показал три пальца, потом два. Потом один.

Я приготовилась спускаться, стараясь не представлять, как глупо буду выглядеть, когда поползу вниз по столбу, потому что прыгнуть я, конечно, не смогу, побоюсь разбиться, а иначе мне не спуститься.

Потом Парфен сжал руку в кулак, заканчивая отсчёт, и одновременно бросился вперед. И хотя проделал он это почти беззвучно, еле слышного шороха оказалось достаточно, чтобы звери оставили меня и бросились к источнику шума.